«Кое-что произошло с Королевой.
Приходи к Серебристым Холмам после школы. Это важно».
«Важно» было подчеркнуто трижды.
Глупости, убеждал себя Зак.
Он вспомнил, как ему показалось, будто глаза Королевы приоткрылись, как он и раньше чувствовал, будто она следит за ним из-под опущенных ресниц.
Но Королева была не живая, это была просто кукла, так что с ней не могло случиться ничего особенного. Просто Поппи и Элис пытаются заманить его на встречу, чтобы продолжить начатый спор. Они хотели, чтобы он вернулся в игру, но он не мог этого сделать. Ему не останется ничего другого, как рассказать им, что случилось, но он не мог заставить себя признаться.
– Что в записке? – спросил Алекс. – В любви признается, дохляк?
Зак порвал записку на мелкие клочки.
– Ерунда. Просит списать домашку по математике.
После занятий тренировки не было, но он остался торчать в школе. Он упросил тренера разрешить ему потренироваться одному в зале. И растворился в стуке мяча, скрипе кроссовок и привычном запахе навощенного пола.
Глава 5
Зак проснулся ночью в своей спальне и не мог понять, что же его разбудило. Сердце колотилось как бешеное, будто ему угрожала какая-то опасность и нужно было немедленно бежать. Он поморгал, привыкая к темноте. Взошедшая луна освещала комнату тусклым серебристым светом. Он уже различал привычные очертания мебели. Черная кошка потягивалась всем своим длинным изящным телом, царапая ковер когтями. Потом она подошла к нему. В ее желтых глазах отражался призрачный лунный свет.
– Что случилось? – спросил он шепотом Вечеринку и потянулся ее погладить. Она улеглась к нему под бок и принялась мурлыкать.
Тук.
Он вздрогнул, кошка зашипела – в лунном свете блеснули ее белые острые зубы – и спрыгнула с кровати. В окно стукнуло что-то маленькое и твердое.
Ему это не приснилось и не почудилось. Что-то действительно ударило по нижней створке окна, за голубыми шторами.
От внезапного порыва ветра закачались и заскрипели ветки дерева за окном. Он живо представил, как чьи-то длинные костлявые пальцы скребут по стеклу.
Когда он был совсем маленьким, то точно знал, что все чудовища подчиняются определенным правилам. Он был уверен, к примеру, что если рука или нога не свешивается с кровати, а сам ты целиком залез под одеяло и не открываешь глаз, притворяясь спящим, то тогда ни один монстр тебя не тронет. Он не мог вспомнить, с чего он это взял. Но помнил, как мама предупреждала, что он задохнется, если будет спать, накрывшись с головой. Как-то раз он заснул, высунув голову наружу, но чудовища его не тронули. После этого случая он стал еще строже соблюдать свои правила до тех пор, пока не уснул, свесив с кровати руку и ногу.
Но сейчас, когда за окном завывал ветер, ему хотелось, как в детстве, с головой залезть под одеяло и не вылезать из-под него до самого утра.
Тук. Тук.
«Это просто ветка стучит в окно», – убеждал он себя.
Или белка скачет по крыше.
Или соседская кошка хочет подраться с Вечеринкой.
Но Зак понимал, что если не выглянет в окно, то просто не сможет уснуть. Он выскользнул из постели, шлепая босыми ногами по ковру. Собравшись и сделав глубокий вдох, он отдернул штору.
На карнизе под его окном валялось несколько камешков. Потом он посмотрел вниз и увидел две темные фигуры на залитой лунным светом лужайке, которые смотрели вверх, на его окно. Он был слишком сильно напуган, чтобы закричать. Волосы незнакомцев развивались по ветру. Зак вгляделся в их запрокинутые лица и понял, что это всего лишь Поппи и Элис, а не ведьмы, призраки или зомби. Элис робко помахала ему. Поппи сжимала в кулаке горсть камушков и, казалось, была готова запустить ими в него.
Он с облегчением выдохнул и вяло помахал в ответ. Сердце перестало выпрыгивать из груди.
Поппи поманила его рукой. Она жестом велела ему спуститься.
Он вспомнил о записке, которую ему передала Элис, где слово «важно» было подчеркнуто трижды, но в голову ему не пришло ничего настолько важного, что заставило бы их тайком выбраться из дома ночью в пятницу. Если бабушка Элис обнаружит ее исчезновение, то сидеть ей в четырех стенах до конца жизни.
Зак отошел от окна. Он тихонько подошел к шкафу и натянул кроссовки. Поверх футболки он накинул свитер и на цыпочках спустился вниз по лестнице в своих пижамных штанах.
За ним увязалась Вечеринка, жалобно мяукая, видимо, в надежде выклянчить поесть.