К сожалению, вопросы ученого очень скоро вышли за пределы весьма ограниченного опыта Кита.
— Честно говоря, я бы и рад рассказать вам больше, — наконец признался Кит, с сожалением поглядывавший на остатки еды на тарелках, — но настоящим экспертом был мой прадед Козимо. Это он втянул меня в это дело. Вот он знал об этом практически все. Он мог бы поведать вам гораздо больше, чем я.
— Да, такие люди мне по сердцу, — сказал Томас Юнг. — Я бы хотел с ним познакомиться.
— Увы! — мрачно ответил Кит. — К сожалению, Козимо больше нет с нами.
Доктор поднял брови.
— Правильно ли я вас понял, что он скончался совсем недавно?
Кит, внезапно уставший до того, что ему лень было говорить, просто кивнул.
Томас откинулся на стуле и через стол внимательно поглядел на Кита.
— Простите меня, но я озадачен. Я предполагал…
— Что он должен был умереть много лет назад?
Доктор кивнул.
— Козимо и сэр Генри скончались пару дней назад.
— Дорогой мой, — проговорил доктор Юнг профессиональным тоном врача, — мне по-настоящему жаль. Прошу вас принять мои искренние соболезнования.
Кит опять кивнул и коротко рассказал о безвременной кончине Козимо и сэра Генри. Доктор Юнг слушал печальный рассказ, сложив руки под подбородком. А Кита понесло. Он начал с того момента, когда попал в лапы Берли, и не остановился, пока не дошел до настоящего момента.
— И вот теперь мы — Вильгельмина, я и Джайлз, — должны продолжить работу этих двух замечательных людей.
— Благороднейшее стремление, — одобрил доктор Юнг. — Более того, сэр, я готов всемерно помогать вашему начинанию.
— Спасибо, — с чувством произнес Кит. Он так отвык от разговоров с сочувствующими людьми, что испытывал большое облегчение. — Я рад слышать такое от вас.
Подошел официант в белой куфии и синей чалме, чтобы убрать посуду. Доктор Юнг сказал ему несколько слов по-арабски, а затем встал.
— Предлагаю продолжить наш разговор в саду. Прогулка пойдет нам на пользу.
Они прошли через столовую к дверям, открывавшимся на террасу с балдахином. Галечная дорожка вела в тенистый сад с буйной тропической растительностью. Они прогуливались среди лаймов, папоротников и карликовых инжирных пальм. Кит чувствовал умиротворение. Через минуту он спросил:
— А что вам рассказывала Вильгельмина? Как она все это объясняла?
— Она несла самую возмутительную чушь, которую мне приходилось слышать. Что она, дескать, путешественница, прибыла из другого измерения, и ей нужна моя помощь в поиске очень ценного артефакта, который находится где-то в Египте.
— Вильгельмина… да, она такая…
— Сначала я решил, что она сумасшедшая, — говорил доктор Юнг. — В моей практике мне приходится периодически сталкиваться с людьми, страдающими различными формами безумия. Но только сначала. Я предложил ей успокоиться и постарался, чтобы она продолжала говорить, чтобы уточнить диагноз и понять, какой конкретно формой истерии она больна. — Он вдруг улыбнулся. — Вот тут-то она меня и достала, эта замечательная женщина.
— То есть?
— Она говорила четко, спокойно, умно и с большим чувством, но ни единого признака душевного расстройства я не заметил. Короче говоря, я позволил ей сочинить совершенно фантастическую историю, и меня очаровала ее изобретательность. Я не просто соглашался с ней, — доктор Юнг помахал пальцем, — нет, я возражал ей, задавал вопросы, которые ставили ее в тупик. Но она совсем не собиралась отказываться от своих убеждений. В итоге мы заключили сделку. В обмен на мою помощь она предоставит мне неопровержимые доказательства своей правоты. — Томас Юнг взглянул на Кита, и в его голосе послышалось нечто вроде благоговения. — Я считал ее рассказ великолепной шуткой и ни на миг не допускал, что он может оказаться правдой. Только подумайте — возможность путешествовать по своему желанию сквозь пространство и время! — Его взгляд на мгновение стал мечтательным, видимо, он представлял последствия этого нового открытия. — Вы должны извинить меня, — сказал он. — Я и до сих пор не могу в это поверить.
— Я тоже, — заверил его Кит, — только я сам несколько раз совершал прыжки.
— Вы должны меня научить. Я бы очень хотел.
— Да пожалуйста, — пожал плечами Кит. — Только давайте вернемся к вашей сделке. Я так и не понял, почему вы согласились на нее, если считали, что это просто какое-то психическое заболевание?