Моя бабушка сидела напротив, источая безмятежность подобно парфюму, аромат которого она наносила себе за уши утром, чтобы спокойно переносить целый день.
Ну, а я этим утром забыла надушиться своей дурацкой безмятежностью и теперь сжимала кусок меди в левом кулаке, впечатывая в ладонь воспаленные полумесяцы от ногтей.
Еще минута и я зашвырну эту медь через всю комнату, свернув рукой свечу, и просто уйду.
Но я хотела этого так сильно.
Так сильно, что могла чувствовать привкус желания.
И сейчас, смотря в глаза моей бабушки, спокойные и синие над пламенем свечи, я чувствовала, как она читала каждую мысль, что мелькала в моем мозгу.
И что она была удивлена.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, полностью наполняясь воздухом до самого кольца на пупке.
Затем я медленно выдохнула, желая, чтобы этот выдох забрал с собой напряжение, сомнение, неведение, нетерпение.
Медь направляет мои силы.
«Медь, направь мою силу», — думала я. На самом деле, даже не задумываясь об этом. Легко-легко представляя образ, не используя мыслей или слов.
Поистине чистое ощущение, такое тонкое, как струйка дыма, сплетающаяся с силой Бонна-Магией.
— Покажи мне, — вздохнула я. — Покажи мне.
— Перед тем, как бегать, надо научиться ходить. А перед тем, как ходить, следует научиться ползать.
— Покажи мне.
Кварцевые кристаллы и грубые куски изумрудов окружали нас с бабушкой в двенадцати местах, белая свеча горела на земле между нами.
Моя задница затекла, прямо как вчера.
— Дыши.
— Покажи мне.
Это не работает, не работает, у меня нет сил, конец всему.
Я открыла глаза, готовая закричать.
И увидела перед собой гигантский кипарис.
Но не бабушку.
Огромный кипарис полностью закрывал небо, тяжелые серые облака, я перевела взгляд ниже: я все еще держала медь, теперь нагревшуюся от моей руки, оказавшись где-то в лесу, но где именно опознать не могла.
Кипарис.
Лесные болотные изгибы кипариса пробивались повсюду сквозь буро-зеленую воду.
Но я стояла на почве — чем-то твердом, покрытом мхом.
Облака темнели, предвещая бурю.
Листья, сбитые надо мной ветром, приземлились на воду, коснувшись моего лица.
Я услышала гром, глубокий грохот, завибрировавший в моей груди и наполнивший уши.
Обильные капли окропили землю, стекая по моим щекам, подобно слезам.
Далее, неимоверный грохот сотряс меня там, где я стояла, и одновременно ослепил вспышкой молнии.
Почти мгновенно, я услышала дрожащий, раскалывающийся звук, похожий на то, как деревянная лодка разламывается об утес.
Я моргнула, стараясь всмотреться сквозь сверкающие красные и оранжевые остаточные картинки в моих глазах.
Прямо передо мной огромное кипарисовое дерево раскололось надвое, его половинки угрожающе накренились наружу и с треском рухнули вниз под собственным весом.
У основания между двумя толстыми корнями, которые медленно выползали из-под земли, я заметила внезапный всплеск чего? Я прищурилась.
Это вода? Масло? Оно было темным, как масло, густым… но следующая вспышка осветила непрозрачную темную красную кровь.
Ручеек крови также разделился надвое и побежал по земле, постепенно просачиваясь в промокший мох, оставляя контраст красного на фоне серо-зеленого.
Я посмотрела вниз и увидела, что кровь вспучивается, бежит быстрее, интенсивно хлещет потоками между корнями деревьев.
Мои ноги забрызгались кровью, голени в кровавых пятнах.
Затем я потеряла их из виду, прикрыв рот и крича в тесно прижатую ладонь, я пыталась пошевелиться, но обнаружила, что приросла к земле сильнее, чем само дерево.
Холодная рука взялась за мой подбородок хваткой, не терпящей глупостей.
Я быстро заморгала, стараясь избавиться от дождя перед глазами.
Моя бабушка одной рукой держала мой подбородок, а другую положила мне под локоть.
— Очнись, дитя, — спокойно инструктировала бабушка.
Свеча между нами опрокинулась, воск стекал на деревянный пол.
Мои колени дрожали, а я хватала воздух большими глотками, дико озиралась вокруг, адаптируясь.
— Бабуля, — задыхалась я, глотая воздух, как рыба. — Бабуля, о, Богиня, это кошмар.
— Расскажи мне, что видела, — сказала она, выводя меня из кабинета в нашу отчасти потрепанную кухню.
Я не хотела рассказывать об этом, как будто слова могли вернуть видение, затащив меня в него обратно.
— Я видела дерево, — неохотно начала я, — Кипарис, я была в какой-то болотистой местности. Был шторм, а затем в это дерево ударила молния. Оно раскололось пополам. И кровь хлынула из его корней.