СЭР ДЖОН. Нет, подольше. Пожалуйста, подольше. Прошу тебя, кисонька. Успокой меня. Я ведь болен…
МИЛЕДИ. Да, ты болен, но и мне не лучше. Меня тошнит от этих холодных вокзалов, холодных поездов, холодных воскресений на Кру, холодной пищи поздно на ночь. Меня тошнит от мысли, что надо упаковываться и распаковываться и штопать трико. Тошнит от запаха заношенных костюмов и нафталина. Особенно же меня тошнит от постоянного чтения статей, где пишут, что я лучшая в плохой труппе, так, на уровне, не более, что я стара, не могу тягаться с тобой и недостойная твоих талантов, меня тошнит от необходимости бодриться и улыбаться. (Пауза). Мне надо было уйти от тебя в Балтиморе во время американских гастролей. Надо было принять предложение мистера Фельдмана и уехать с ним в Голливуд.
СЭР ДЖОН (после паузы). Фельдман считал, что я не фотогеничен. Свинья он. Вообще, я ненавижу кино. Я верю в живое искусство.
МИЛЕДИ. Внешность с годами меняется.
СЭР ДЖОН. Не изобрели еще такую камеру, чтобы меня снимать.
МИЛЕДИ. Меня устроил бы и скромный успех.
СЭР ДЖОН. Почему они дали титул этому карлику Артуру Пэлгроуву, понять не могу. «Встаньте, сэр Артур», — сказал король. «Но, ваше величество, я уже поднялся с колен». Он всегда играл в Лондоне и носа не казал в провинцию.
МИЛЕДИ. Нравится мне Америка.
СЭР ДЖОН. Ненавижу всякое свинство.
В дверь стучат.
АЙРИН (снаружи). Начинается второй акт, сэр.
СЭР ДЖОН. Сейчас мне нужно отдохнуть, кисонька. Я хочу покоя.
МИЛЕДИ. Ты всегда хочешь получить свой кусок пирога, чтобы им полакомиться.
СЭР ДЖОН. На что же пирог, если им нельзя полакомиться? (Смеется.)
Возвращается Норман.
НОРМАН. Все в порядке?
СЭР ДЖОН. Ну, как там меня чихвостят?
НОРМАН. Зачем такие слова, сэр. Миледи не любит этих раздворов. Постоял я, значит, в толпе. Вы бы слышали, что они там говорили! Я такого антракта просто не помню. Вы им и Микеланджело напомнили, и Блейка, и еще не знаю кого. Один молоденький летчик с забинтованной головой стоит, бедненький, плачет в буфете, а пожилой господин, в молодости, наверно, блондин — теперь седой, кожа как пергамент, изящные руки, утешает его как может. «Ну — ну, Эвелин, это же пьеса!» — говорит. Только чудно это слушать — не будь это пьесой, Эвелин, пожалуй, так бы не расстроился.
СЭР ДЖОН. Микеланджело, говоришь?
НОРМАН. И Блейка.
МИЛЕДИ. Я пойду к себе.
СЭР ДЖОН. Ну погоди!
МИЛЕДИ. Тебе же надо отдохнуть, Бонзо, не так ли, Норман?
НОРМАН. Точно.
СЭР ДЖОН. Но, кисонька!..
Миледи уходит.
Будь повнимательней к миледи.
НОРМАН. Я всегда к ней внимателен.
СЭР ДЖОН. А сейчас будь втрое внимательней.
НОРМАН. Что так?
СЭР ДЖОН. Возраст такой.
НОРМАН. А, понял — головокружения, приливы.
СЭР ДЖОН. Она сейчас очень сосредоточена на себе.
НОРМАН. Ну да, приближение климакса.
СЭР ДЖОН. Будь повнимательней. Я не хочу ее обижать.
НОРМАН. А теперь поспите. Вам что-нибудь еще нужно?
СЭР ДЖОН. Только забвение.
НОРМАН. Это рано или поздно придет, и чем позже — тем лучше. Я разбужу вас заранее, и вы появитесь на сцене в своем причудливом уборе из полевых цветов. Спите, засыпайте, горюшка не знайте. (Уходит.)
Появляется А йр ин с короной в руке, дожидается, чтобы ушел Норман. Сэр Джон внезапно вздрагивает, поднимается с кушетки, идет к двери, распахивает ее и сталкивается лицом к лицу с Айрин.
СЭР ДЖОН. Позови Мэдж!
Айрин убегает. Сэр Джон находит свою тетрадку и, лихорадочно перелистав ее, начинает писать. Пишет, зачеркивает, опять принимается писать. Появляется Мэдж Айрин проходит за дверью с короной в руке. Мэдж: стучит в дверь гримуборной и входит.
МЭДЖ. Слушаю, сэр.
СЭР ДЖОН. По — моему, все как надо.
МЭДЖ. Кроме вашего первого выхода.
СЭР ДЖОН. Подойди.
Она подходит.
Возьми меня за руку. Пожалуйста.
МЭДЖ (берет его за руку). Холодная как лед.
СЭР ДЖОН. От страха.
МЭДЖ. Чего вы боитесь?