Она запирает дверь.
Подойди поближе… (Пытается вспомнить ее имя.)
АЙРИН. (подсказывает). Айрин.
СЭР ДЖОН. Айрин. И ты хочешь стать актрисой?
АЙРИН. Да.
СЭР ДЖОН. Страстно хочешь?
АЙРИН. Да.
СЭР ДЖОН. Каждой клеточкой своего «я»?
АЙРИН. Да.
СЭР ДЖОН. И готова отказаться от всего остального?
АЙРИН. Да.
СЭР ДЖОН. Но тебе придется пожертвовать тем, что большинство людей называют жизнью.
АЙРИН. Я готова.
СЭР ДЖОН (после долгого молчания). Под каким знаком ты родилась?
АЙРИН. Скорпиона.
В коридоре появляется Норман, подходит к двери, трогает ее и, обнаружив, что дверь заперта, подслушивает у замочной скважины.
СЭР ДЖОН. Хорошо — честолюбие, скрытность, преданность, безудержная ревность. Самые нужные в театре качества. А ноги у тебя красивые?
Она пожимает плечами.
Подойди поближе. Дай мне взглянуть.
Она поднимает юбку.
Повыше.
Она исполняет его просьбу.
Очень красивые. У всех лучших актрис ноги как колоды. (Ощупывает ее бедра). Худышка. (Кладет руку ей на пояснщу). Кости как у пичужки. (Проводит по ней руками до самой груди). Ты, наверно, плохо питаешься. (Берет в ладони ее лицо и, видимо, собирается ее поцеловать). Совсем еще девочка. (Внезапно одним махом поднимает ее на руки).
Она вскрикивает.
(Почти с воплем). Вот то, что надо! (Пошатывается, опускает ее на пол, затем отмахивается от нее). Слишком поздно! Поздно!
Она бежит к двери, отпирает ее, выскакивает в коридор и сталкивается лицом к лицу с Норманом, который схватывает ее за кисти рук. Норман закрывает дверь. А в комнате сэр Джон садится к столу, что-то пишет, потом засыпает.
НОРМАН. Попалась птичка!
АЙРИН. Пустите меня!
НОРМАН. Ты это что же затеяла?
АЙРИН (после паузы). Кажется, он лучше.
НОРМАН. Лучше кого или чего, позвольте узнать?
АЙРИН. Я думала, он сегодня не справится.
НОРМАН. А он еще и не справился. (Пауза). Так я жду.
АЙРИН. Чего?
НОРМАН. Красочного рассказа. Ну давай! Не то я отвешу тебе хорошую оплеуху. Тебе бы следовало знать, что происхождения я неважного и бываю крут, когда выхожу из себя.
АЙРИН. Я думала, мы друзья.
НОРМАН. Я тоже так думал, Айрин. Я долго буду помнить, как привел тебя в нашу труппу. Я впервые увидел тебя в Ньюэрк — он — Трент, в мебельном цеху Пэлас — Тиатра, где пахло столярным клеем и скрипели блоки. Гляжу — прижал тебя один женатик в гриме марокканского принца, а ты вся перепачкана краской. И я сказал: «Вы не тревожьтесь, я не болтлив, только впредь избегайте этого». Поболтали мы тогда, сварили чайку на заляпанной красной газовой плитке под фотографией мистера Чарлза Дорана в роли Шейлока, глядевшего на нас косо и неодобрительно. Ты меня благодарила, а я сказал тогда: «Теперь вы член нашей семьи». Так-то ты мне отплатила!
АЙРИН. А что я такого сделала?
НОРМАН. Сама расскажи.
АЙРИН. Про что?
НОРМАН. Про сэра Джона, нашего руководителя и вождя, нашего духовного отца, которому мы всем обязаны. Ты же знаешь, Айрин, что такое для нас сэр Джон.
АЙРИН. Я опаздываю! Мне надо помочь миледи облачиться в доспехи.
НОРМАН. Миледи подождет со своими доспехами. Может, ты не расслышала моего вопроса? Что сделал сэр Джон?
АЙРИН. Не скажу!..
НОРМАН. Я тебя сейчас сделаю, птичка! (Хватает ее и замахивается, чтоб ударить).
АЙРИН. Попробуй ударь, я ему скажу, пожалуюсь сэру Джону, да — да, непременно пожалуюсь!..
НОРМАН (отпуская ее). Пожалуешься? На меня? Ой! Я уже в штаны наложил. Аппетит потерял. Значит, пожалуешься? Да плевал я на тебя, детка, и на все твои жалобы! Чтобы докричаться до сэра Джона в его нынешнем состоянии, с путаницей в голове, надо иметь голос погромче, птичка, и получше дикцию, чем у паршивой статистки, младшей в труппе, состоящей на выходах и при реквизите. Да ты даже не сможешь сказать ему, что согласна потискаться с ним в четверг в Эйберистуис. Пожалуется она!.. Думаешь, я не знаю этой игры? Или, по — твоему, я шестнадцать чертовых лет ежедневно одеваю этого старого грешника, балую его, нянчусь с ним, стираю его пропотелые фуфайки и штаны, его грязные сподники и не знаю того, что копошится в каждой извилине его хваленого ума? Да не боюсь я твоих жалоб! Я тебе вот что скажу. Он творил кое-что втихаря, не обделял себя радостями. «Вот то, что надо!» — он прокричал. Что именно, Айрин? Мне надо знать все, что было. Что между вами произошло?