Замок Медичи погрузился в ночной сон, когда Леонардо вместе с новым прибором затаился напротив картины Нерона работы неизвестного сицилийского художника. Уж очень Леонардо хотелось изловить именно этого весельчака, который спалил Рим, а все никак не нахохочется.
Просидев больше часа в тишине, Леонардо решил немного побродить по замку. Прибор остался дежурить возле картины.
Да Винчи шел по коридорам, рассматривая многочисленные портреты. В душе Леонардо художник победил изобретателя, и он погрузился в созерцание гениальных и не очень полотен. Переходя от одной картины к другой, Леонардо не заметил, как оказался напротив дверей, ведущих в кладовку. Дверь была открыта, а вдали виднелись отблески свечи.
«Надо еще раз проверить ловчий прибор. Мышей не ловит», — подумал Леонардо и осторожно вошел внутрь.
Посреди комнаты в одной ночной сорочке сидела Изабелла и огромной деревянной ложкой черпала икру из бочки. Такого кощунства Лео не доводилось видеть никогда.
— Вкусно? — спросил Леонардо.
Не ожидавшая гостей Изабелла выронила ложку. Несколько секунд госпожа Медичи была в растерянности, но затем взяла себя в руки. Вернее, в одну руку она взяла себя, во вторую — ложку и с достоинством повернулась.
— Да, вы правы, — сказала Изабелла, — никаких привидений не существует. Это моя выдумка. К сожалению, я ненавижу есть икру маленькими ложечками, да еще с хлебом, как требует маменька. Что мне после этого — и не жить?
Леонардо проводил глазами очередную ложечку (не маленькую и совсем без хлеба), сглотнул и посоветовал:
— Признайтесь мужу, он все поймет.
— Он — возможно, его маменька — никогда. Так что, — супруга диктатора повелительно взглянула Лео в глаза, — вам придется хранить наш секрет.
В желудке великого изобретателя заурчало. То ли от голода, то ли еще от чего.
— А если я откажусь?
— Тогда мне придется обвинить вас во лжи, — беззаботно объяснила Изабелла. — И Лоренцо поверит мне. Я скажу, что это вы в образе привидения бродите по нашему замку. Еще пытались соблазнить меня... А это уже тянет на виселицу. Так что выбирайте.
И госпожа Медичи демонстративно погрузила ложку в красную, как кровь, икру, потеряв к Леонардо всякий интерес.
Утром Леонардо, размышляя о ночном происшествии, вернулся домой, где застал рыдающую Джиневру.
— Любимый, — Джиневра уткнулась мокрыми глазками в его плечо, — случилось несчастье. Вчера вечером мой муж пропал. Это я во всем виновата.
Слезы лились из глаз Джиневры ручьем, отчего у Леонардо зародилась мысль об электростанции. Неясной конструкции мощные турбины приводились в движение всего десятком плакальщиц, на глазах у которых пропадают мужья. Проект требовал доработки. Но реальная плакальщица на плече значила больше, чем десяток в голове.
— Объясни толком, что произошло? — потребовал да Винчи, отрывая девушку от изрядно вымокшего плеча.
— Вчера вечером во время представления мой муж, как обычно, зашел в волшебный шкаф, — всхлипывая, начала рассказ Джиневра, — я прочла заклинание, а он взял и исчез...
— Насколько я помню условия фокуса, — сказал Леонардо, — так и должно было получиться. В чем проблема?
— Я забыла заклинание возвращения. Забыла... И он исчез, навсегда!
Леонардо подставил ведро, чтобы не шлепать потом по лужам — прецедент был.
— А как ты до этого читала?
— По бумажке, а потом решила, что запомнила, и выбросила. Верни его, Леонардо. Как он там без моей яичницы? Голодненький, наверное...
— Ладно. Хватит плакать. Мне нужно осмотреть шкаф.
— Да, конечно, — размазывая слезы по лицу, ответила Джиневра, — я его притащила....
Джинни схватила Леонардо за рукав и потянула к мастерской, где уже стоял злосчастный шкаф. Великий изобретатель покосился на тоненькие ручки подруги и осмотрел иллюзионную мебель. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы найти в ней второе дно, ведущее в потайной ход.
«Кажется, Джиневра немного переборщила и с яичницей, и с капустой», — подумал да Винчи, но озвучивать гениальную догадку не стал.
Пообещав любимой девушке поискать нужное заклинание в древних манускриптах, Лео спровадил ее и наконец занялся волнующим его вопросом.
Тем временем выяснилось, что Бес не терял времени даром. Ночь, в течение которой кот был за хозяина, оставила неизгладимый след в жилище Леонардо. Сейчас сложно сказать, что это было: кошачий бал или ужин на двоих котов в романтической обстановке, только все вещи в доме были перевернуты вверх дном. Шторы изодраны, банки с красками разбросаны, все, что можно съесть — съедено. Только заготовка портрета Моны Лизы на подрамнике не пострадала. Даже бессловесная и бессовестная тварь понимала, что с крестной мамой итальянской мафии лучше не связываться.