Птица оказалась просто цаплей. Самой обыкновенной цаплей. Известно, что ее клюв представляет собой замечательное оружие. Он у нее длинен, крепок и насажен на стальную шею. Цапля принадлежит благодаря ему к числу птиц, которые в случае надобности могут очень и очень постоять за себя.
В этот раз цапля ловила угрей - рыбу, очень трудную для ловли, и вдруг увидала хвост, шевелящийся в траве. Она приняла его за угря и схватила. Ошибка была вполне простительна, потому что угри, как известно, любят совершать иногда путешествия по суше.
Обиженный кот молча плыл по воде. Он весь вымок, а кошки терпеть не могут воды.
Вдруг мимо его носа прошмыгнула водяная крыса. Она плыла совершенно беспечно, никак не предполагая наткнуться здесь на кошку, и... попалась. Фараон схватил ее зубами и поплыл с ней к берегу, потом, весь промокший и иззябший, уселся спокойно в сторонке и поужинал.
III. БОЙ С ВЫПЬЮ
Долго рыскали лесники с собаками по лесам заповедника, осматривая все изгороди и держа наготове ружья, чтобы застрелить Фараона. Много расставили они на него капканов. Впрочем, собаки отыскали двух кошек, но у одной оказалась голубая ленточка на шее, а у другой - котята. В расставленные капканы попался один кот, но он оказался любимцем жены главного лесничего; ночью его тайком от лесничего зарыли в землю.
А Фараон преспокойно рыскал и охотился на свободе, оставляя всех охотников в недоумении.
Редкостные птицы заповедника стали исчезать самым серьезным образом. Проделка Гокли была детской шалостью в сравнении с тем, что творил теперь голодный бездомный кот Фараон.
В заповеднике водилась птица, которой особенно гордился главный лесничий, - это была выпь.
И вдруг выпь исчезла. Выпи часто переселяются с места на место, но лесничий догадывался, что тут дело не обошлось без кота.
Фараон все больше и больше привыкал к месту и все смелее и смелее выходил из своего колючего убежища.
В одну сырую и дождливую, но не совсем безлунную ночь он забрался в прибрежный камыш и увидел в первый раз в жизни выпь, смотревшую на него при лунном свете своими лягушечьими зелеными глазами.
Фараон замер, прижал уши и весь обратился в слух и зрение. Домашний кот сейчас же убежал бы прочь от невиданного врага, но у Фараона текла в жилах совсем другая кровь.
Прежде всего ему захотелось узнать, что это за птица с лягушечьими глазами. Кроме того, он был голоден. А тут была птица, и притом еще крупная.
Цвет его шкуры необыкновенно подходил к окружающей обстановке, так что его совсем не было видно в желтоватом тростнике.
Дождик то шел, то переставал; луна играла в прятки, то показываясь, то скрываясь, и никто не видал, как Фараон кружился вокруг выпи, с каждым разом подкрадываясь к ней все ближе и проделывая в миниатюре маневры льва, наметившего себе добычу. Никто не видал, как выпь все приседала, приседала и, вся надувшись, выгнула шею назад, а клюв направила кверху.
Видела только карнаухая пучеглазая сова, как кот сделал свой последний прыжок к выпи.
И только эта же самая сова слышала, - ведь нет слуха более чуткого, чем у совы, - как отчаянно взвизгнул Фараон, когда длинный острый клюв выпи вонзился ему в плечо и глубоко его проколол. Потом она видела, как кот перевернулся в мучительных страданиях вокруг самого себя и вонзил свои острые зубы позади зеленых, лишенных всякого выражения, лягушечьих глаз выпи. Наконец, она услыхала громкое хлопанье крыльев, царапанье когтей, перед ней мелькнули голенастые ноги, чья-то желтая шкура, летящие клоки шерсти и перья; затем луна скрылась, и сделалось совершенно темно и тихо.
IV. ВСТРЕЧА С ХОЗЯИНОМ
Последние лучи заходящего солнца заглядывали в окно бунгалоу и косо ложились на полу.
Вечерний паук протянул через камин свою паутину. На окне сидела неподвижно осенняя муха. То был бунгалоу Гокли, неприбранный и заброшенный.
В дальнем углу неподвижно лежала не то круглая меховая подушка, не то муфта. Зашумел дождь, и подушка зашевелилась. Из нее поднялась круглая голова с круглыми глазами и поглядела так, что каждому сделалось бы жутко от этого взгляда. Мех живой муфты был весь в запекшейся крови; след крови тянулся по всему полу от окна в соседней комнате.
День кончался среди шума дождевых потоков. Комнату постепенно охватывала тьма.
Вдруг стукнула калитка. По всей вероятности, она стукнула от ветра, но Фараон (это был он) в один миг вскочил с ворчаньем, и его круглые глаза загорелись желто-зеленым огнем.
Все опять стало тихо. Потом раз, два - явственный скрип обутых ног по песку. Опять все стихло. Фараон весь съежился, дрожа всем телом.
- Фараон, Фараон! Фараошка, старый мой кот! Где ты тут?
Голос был сдавленный, сиплый и говорил в открытое окно соседней комнаты. В комнату глядело угрюмое суровое лицо.
- Фара... Ах...
Фараон выпрямился, вскочил, тихо мяукнул, как делает кошка, когда зовет своих котят. Страдающии, едва живой, изувеченный, но все-таки с поднятым вверх, точно палка, хвостом, кот бросился к окну, прыгнул на подоконник и принялся ласкать суровое лицо с большими глазами.
Настала пауза, в продолжение которой кот не переставал мурлыкать. Но вот скрипнула крышка открываемой плетеной корзинки. Мурлыканье прекратилось. Крышка опять скрипнула - корзину, очевидно, закрыли. Опять зашуршали осенние листья под ногами человека, опять заскрипел песок под шагами обутых ног; стукнула калитка, - и все затихло.
Приходил Гокли и забрал с собой своего драгоценного Фараона.
(1) Бунгалоу (бунгало) - легкая постройка дачного типа в Индии