– Деньги то ведь нужны, особенно, когда одна живешь, ведь в том, что так-то твой мужик в хозяйстве подправит, бабе денюшку надо дать. Или шкалик. Шкалик то поглаже будет, но его тоже купить надобно.
Яков оторвался от вылизывания задней лапы и выразительно посмотрел на Лиску.
– Да знаю я, у нас в роду всегда мужиков зовут, людских, коли что поделать надо. Наши то больше языком трепать гораздиль на охоту. А мастерить, нет, не любят…
Лисавета, чтоб без дела не сидеть, разложила на столе корешки мытые, что получше сушить можно повесить, что похуже в похлебку завтра кинуть.
– Вот и я о том же, кума. Нужны денежки. Вот, как бы ты без меня, бестолковая. Ни о чем то не подумаешь… Вот, сметанку то забрала ночью?
– Забрала, аккурат на том месте, что тебя нашла.
– Пффф! Нашла она! Я что тебе, башмак потерянный? Это я тебя там повстречал. А откуда сметанка взялась, не твоего ума дело. Пока. Ты, девка, о деле думай, а не баранках. Поелику о денежках.
– В где ж их взять-то? Вот ведь задача… только если рухлядь меховую? Наши всегда мехом торгуют и за то денежки получают.
– А когда, торгуют ваши мехом? В какое время года?
– Да почитай круглый год, лавки у нас на торгу, и так приезжают, как кому надобно. Я тож, бывало, и с отцом ездила, и с братьями…
– Значится, сложной задачи нет, на торгу встать? Кто угодно может?
– Ну, да, для того и торг.
– А если вотбаба станет торговать? Не погонят?
– Да нет, видала, что и бабы торгуют. Но они всё ж с мужиком приезжают.
– С мужиком, то понятно, куда без мужика то. А мехом-то торгуют с размахом, я понимаю…
Яков повернулся и принялся за другую лапу, при этом поглядывая на хозяйку внимательно так.
– Да, наши говорят, что и за хороший мех, цены не возьмешь. Много больно мехов то…и охотники привозят, и наши. Хоть и спрос большой, но привоз тоже, чай не мал.
– Аль с чего цена берется?
– Ну… это… – Лиска лоб наморщила и рукой потерла, чтоб, значит, мысль попроворнее в памяти нашлась, и заученно сказала, – с изнутри шкурка должна быть ровненькой да мягонькой, без дырочек, аки бархат. Шерсть же должна блеск иметь франтоватый, пушистость, но так, чтоб подшёрсток не светил больно. Чем ярче окрас в шкурке, тем она богаче и дороже. А еще по величине разная цена. Кто как нахвалит.
При осмотре Лискиного приданого выяснилось, что шкурки-то не плохие: соболь да куница, белки много, даже горностая две связки нашлось. Неплохие, да и только, кто ж вельми хорошее девке отдаст? Жлобы эти лисы. Как есть жлобы.
Кот вздохнул. Ну да ладно. Он тоже не лыком шит и не зазря старую слушал. Уж очень любила та сидеть за работой да кота поучить, как там блины растворить, капусту на зиму засолить, аль вон те же холсты перебрать. Кого еще учить-то? Если в доме она да кот?
С мехом-то Махля тоже управляться умела, чай не один год на торгу бывала, но куда ей до Якова, который уж свою-то шкурку да мех холил да лелеял.
Весь вечер вычесывали языками шкурки до блеска. Лиска оборотившись лисою да кот, ясно в своем обличье.
Умаялись. Но шкурки стали загляденье! Хоть на царскую шубку! Мех переливается! Глаз радует!
– Но того мало будет…надо прожать споро очень, на торгу долго не отсвечивать, а цену взять честную, по самому дорогому укладу. Поняла?
– Понять то поняла, а как сделать-то? Как исхитриться?
– Вот лиса! А ещё говорят, что вы зело хитры. Как у вас на тогу? Кто живее продает?
– Да кто кричит громче да свой товар нахваливает, тот и продаст шибче.
– Ага… а мы по другому сделаем… но надобно нам в помощь двоих людей будет, так и так. Без мужика там потруднее будет. Причём, справных таких мужиков, пожелательно… мы их денежкой отблагодарствуем, денежку все уважают…
– Ой, Яшенька, а я знаю, где нам таких мужиков сыскать! Будут нам справные мужики! Загляденье!
Торг (июль)
Эх, люди… кабы знали вы, как управлять вами легко… особенно коту.
На торгу в пятничный, базарный день шумно, страсть. Все кричат, горлопанят, кто торгуется, кто товар нахваливает, кто скандалит в три горла. Неприятно коту, но что поделаешь. Не пускать же девку одну было? А так вон всё, как по писаному складывается.
Торг в Новой стоит со стороны причала на реке Полисти. Кипит торг, людское море волнуется, соперничая с волнами речными. Что дивно, каждую пятницу так, словно речной хозяин о себе напоминает.
Вот товары заморские: шелка, бархаты, даже гобелены тканые. Вот парча в ручную золотой да серебряной нитью расшитая. Вот кожи яловые да сафьяновые. Следом седлами торгуют, упряжью. Стоит зверь огромный, на лошадь чуть похож, только уродливую, с горбом да шерстью жёлтой заросший. Местные того зверя уже знают, стороной обходят. Чуть зазеваешься, он в тебя и плюнет. Хозяин зверя, верблюдом тот зовется, шелками торгует заморскими, а на торгу покупает диковины чудные.