– Это у нас, в Лукоморье, а по всей Росс еще не перевелись худые люди. А вот ежели товар везут от Лукоморья да до стольного града?
– Да там тоже летом по реке везут. Ну, зимой санным обозом идут с охраною. Так там охранников хватает, даи братьев всего семеро, на охрану обоза всяк больше народу надо.
– Мы, девка, про зиму пока не думаем. Мы про лето мыслим. Что летом опасность для купцов являет?
– Вестимо, что Полисть да речной хозяин. То потехи ради, то от обиды какой, но дань свою он берет. Вот, не так давно, братья мои непутевые, что-то не так поделали или не то молвили вслух, лодия перевернулась, и товару до беса утопили. Спасибо водянику батюшке, пожалел, да отдал всё до последней шкурки, даже не порченное. Потом благо ему дарствовали. Да и я требы носила.
Кот очень выразительно так посмотрел. Потом хвостом себя по бокам хлопнул, и ещё раз посмотрел:
– Ну?
– Водяник, значит… захотел – взял, захотел – отдал…
Кот продолжал хлестать хвостом по бокам, знать пришла ему в голову какая-то мысль дельная, и ждет он, когда до Лискиного ума эта мысль дойдёт.
– Ить значит, что от водяника зависит, будут ли лодии тонуть и уцелеет ли товар?
– Эко диво! До тебя только дошло?
Лиска фыркнула:
– Да это все с младенства знают! Но далее то, что? Не у всех ума палата. А тут так вовсе только у тебя.
Кот приосанился.
– Так, это ладно, ум – дело наживное, даже для девки. Но нам-то, как провернуть, чтобы, значит, в прибыли быть и в почёте? Вот как? Присоветуй, пока своего ума не нажила?
– Эх, не лиса ты, Лисавета, вовсе, а безмозглая перепёлка! Сама говорила, что Марыся – водяника жёнка и гостинец от тебя взяла, и заходить приглашала?!
– Ты думаешь, что с водяником сговориться можно, чтобы он все лодии вовсе не тревожил???
– Ну, первое, – в своей обычной манере начал кот, – не все, а только некоторые, насчет которых мы сговоримся. А сговариваться будут братья. Пустим слух, что оне все такие разумные, что и погоду угадать могут и пути водные, как ты тропинки в лесу знают. В общем, кто с ними в путь пустится, заведомо товар привезёт целым и сохранным. А второе – сговориться с любым можно, кто подарки да подношения любит. Хоть с водяным, хоть с думным дьяком.
– А думный дьяк то причём?
– Да так, к слову пришлось. Говорила моя хозяйка, когда за мужа служивого человека, пенсию просила, думный дьяк сразу сказал, что, мол, подмаслить надо, чтоб дело ехало.
– И как? Подмаслила?
– А то, как же. Подмаслила. Четыреста гривен серебром получила, сто пятьдесят дьяку отдала. Ну, это боле двадцати лет назад было, ещё до меня.
– Вот проныра мздоимец… а вот так, я мыслю, если с водяником сговориться, чтоб он лодии не топил, а ему товаром отдариваться? Нееет, Марыся сетовала, что у них девать уж этого барахла некуда, а вот пироги да гусей хозяин речной жалует… гляди-ка, Яков, если мы хозяйство заведем, да будем с водяником ласковы, да и с лешим тоже, чтобы не имел обиды, то…
– Что? Что замолчала то, как в рот воды набравши?
Лиска выдохнула, вздохнула обратно, и зачастила:
– Гляди, Яшенька: ежели у водяника всякого добра в избытке и девать его некуда, а мы справным хозяйством обзаведемся, да припасов всяких наделаем, да вкусностей разносолов разных у нас в избытке будет, предложить ему мену честную. Он нам-то, что ему без надобности, а мы ему к столу все, что он пожелает… ведь то, что у него в закромах хранится, да для него не ценно вовсе. На торгу-то, а то и в столице цену хорошую взять можно! Я знаю, моей матушке, как-то кикимора таким ожерельем отдарилась, княгине надеть не стыдно! А кикиморе Марыся отдала, за ненадобностью… а сама Марыся наряжаться любит по-человечески, в сарафаны, летники да душегреи, вот и она порадует. А это, говорила моя матушка, что ночная кукушка всех дневных перекукует…
Спустя два дня Марыся поставила на стол небольшой горшок, доверху заполненный серебряными монетами.
– Вот, Лисавета. Как уговаривались, это вам на обзаведенье, а нам, пожалуй, не пожадничай, молочка с маслицем, гусей и окорок, нет, целую свинью к празднику. Да еще беленькой, но не много, так, Вадику побаловаться. Уж не знаю, сама ты до того додумалась, аль покровитель твой тебя надоумил, – Марыся на кота поглядела, – но лепо всё выходит.
Лиска чуть пирогом не подавилась, угощенье на столе стояло знатное: пироги с зайчатиной, кисель ягодный, каша с маслицем. С собой Марысе тоже котомку собрали, взрослый мужик не утащит, почитай все вкусности, что на торге прикупили, но для дела дорого благо не жалко!