По праву руку лесенка наверх, на сеновал и дальше в светелки, что вторым жильем идут. Да вниз лесенка на теплый двор, к скотине.
Хорош терем получился, справный. Со стороны только светелки да мезонин видать, деревья да кусты скрывают. Окна со свинцовыми переплетами стеклом застекленные, и вторые рамы на зиму припасёны, дорого-богато!
В одной из горниц Яков одрицу велел устроить, то есть спаленку. Кровать поставили настоящую, как у барыни, подстилку да подуши сеном набили. По осени, как гуси пойдут, Яша сказал, пухом переиначить.
В гриднице куть, бабий угол, широкий, утвари всякой: и горшки, и ложки, плошки, даже сковорода медная и таз для варенья. Да большой дубовый стол, чтоб вечерять да гостей потчевать, а вообще, это Яшино место, особенно печь.
Вторая горница меньшая, пусть пока так, пустая почти – только лавки широкие вдоль стен, да крупа в мешочках к потолку подвешена. От мышей. Хоть мыши и «свои», но, как говорится, живя в мире, порох держи сухим, а крупу к потолку подвешенной. Те хоть не озоруют, но зачем братьев меньших в искушение вводить? А ещё травы там посушить можно, медок поставить, чтоб бродил, да мало ль чего? Пока детки не пойдут, та горница и без надобности, но наперед думать сразу надо.
Про деток Лиска мимо ушей пропустила. И думать нечего. Мужа она не хочет. А без мужа какие детки?
Огородик невеликий посадили, и курочки уже есть, нестись вот-вот начнут. Корову только Яков никак выбрать не может, всё перебирает. А сено косит да сушит Лиска потихоньку, приноровилась с косой управляться.
Баня, овин, рига да амбар – это чуть поодаль от дома, рядом со старым погребом, почти пустые пока, но всё будет, вот прямо сейчас задел идет…
Этот задел и увидал старший брат Лиски Свер.
Плетня аль забора еще никакого не было, только столбы под него вкопаны, потому прошёл Свер беспрепятственно до самого терема, не успел на терем подивиться, а дальше…
Сначала перевёртыш помыслил, что Лиска дорожку домотканую разложила, может, на просушку, мало ли.
Потом глядь, а дорожка-то шевелится! Мыши плотно, спинка к спинке, бегут в ту и другую сторону, туда, к риге, колоски тащат, обратно пустые вертаются! Вот дело невиданно!
Это что ж, Лиска с какой-то ведовкой снюхалась? Аль с самим Лесным Хозяином шашни завела?
Он-то думал, сестрица простенько живет. Хотя слухи ходили, что расторговалась хорошо меховой рухлядью. Но слухам тем Свер не поверил, видал он те меха: шелковисты да блестящи, даже самые лучшие, что в роду были, с теми рядом не поставить, а кто ж извергнутой из роду лучшие отдаст? Аль опять колдовство? Да как бы не расторговалась, экий терем! Это никаких мехов не хватит зараз такой поставить. Ну, верно, темнит что-то девка! Ничего, сейчас поглядим.
– Здорова будь, сестрица!
– И тебе не хворать, братец.
Лиска стояла на высоком крылечке, руки на груди сложила, чисто барыня иль большуха, глядела смело.
Ладно, гляди-гляди, Свер тоже поглядит.
Хорошо, что гостинца прихватил.
– Как живешь-можешь? Я вот к тебе орешки принес да медку.
– Благодарствую, Свер, проходи в дом, гостем будешь.
Повернулась и павой в дом повела. Хозяйка, мать её!
Сени большие, просторные. Тут семьей жить можно в таких сенях! Пол деревянный из струганных досок, ровненько сложен, ни одной щели. Выскоблен добела. Вдоль стен широкие лавки стоят. На лавках короба да туески берестяные, ведра деревянные, кадушки. Даже веревка пеньковая. Любопытно, зачем сестрице веревка?
Провела в горницу. Тоже большая да светлая: стол посреди, лавки в коврах. Богато!
Стол большой, дубовый. И что стол, что лавки, что пол – всё как будто мокрым глядится.
– Это, братец, не мокро, пропитано смешенным с воском льняным маслом, чтоб дерево воду да грязь в себя не брало, чисто будет и прослужит долго. Я потихоньку во всем тереме так делаю и в сенях тоже.
Свер всё осматривался да диву давался. Как так? Откуда богатство такое?
– Садись к столу, братец, самовар аккурат поспел, попей взвару с кренделями да с медком, сейчас в плошку переложу, текут уж соты.
Лиска отошла к печке. В бабьем углу горшки разные по лавке и под лавкой, на залавке ложки, плошки, надо же! Два ковша с резными ручками на стол поставила, калачи румяные, медок в плошке:
– Если ты голоден, то каша есть с уткой, холодная, горячего нету. Не стряпалась сегодня.
Надо же, сегодня не стряпалась! Можно подумать, что каждый день стряпню разводит. Для кого спрашивается? Кота своего, что ль потчует? Это он всё про себя подумал, не стал ёрничать, вслух сказал: