Анфиса оттерла рукавом лоб. Тяжкая-таки, видать, ноша.
Лиска молча вцепилась с другой стороны за куль, что волокла Анфиса, тяжелый. Вопрошать, что и как не стала, потом сама скажет, а вот помощница сейчас кстати будет.
– Вот и хорошо, кума, вдвоем мы с тобой ловчее бочку в погреб затащим…
– И трав еще накосить успеете. Для коровы, – многозначительно добавил кот.
Те же и Анфиса
Погреб радовал глаз припасами, а тело прохладой. Глубокий да обширный, выкопанный Лиской в основании большого холма, он, как нельзя лучше, подходил для хранения припасов. По левой стороне стояли бочонки с огурцами солеными, сверху, на крюках покачивалась пара копченых гусей, так, на пробу сделали. Их время только осенью приходит, когда оне жирные, в теплые края подадутся. Зерно, овес да молодая репка – то уже в амбаре в засеках уложено. Тут же полатях короба из бересты, с сухими ягодами да грибами. Анфиса помнила, как помогала Лиске трясти выставленные на солнце неглубокие корзинки. Диво новое. Вот оно, оказывается, для чего было, чтобы ягоду на зиму сберечь! Чего еще выдумает золовка? Вот он, плетень этот! Для чего, спрашивается, столько сил было тратить? Защиты-то никакой!
– А то, кума, не для защиты вовсе. То, чтоб хозяйство не разбежалось…
– А у тебя хозяйство? И велико ли?
– Да пока не велико: четыре курочки, коза с козлятами, гусей десяток, к осени дорастут, половину тут будут. Для них и огородили. А третьего дня корову привели … справная, буланой масти. – Лиска прижмурилась.
– Корову! Ты хоть знаешь, с какой стороны она молоко дает?! Ты еще шелками вышивать начни, вообще за человечку сойдешь!
– Чего тут знать-то, а то ты старшей снохе не помогала молоко лишнее выдоить. Так и с коровой ничего особенного нету. Все самки, почитай, одинаковы, – это Лиска явно с чужих слов сказала. - А шелком вышивать я бы и рада, да не выйдет у меня. Тому мастерству с детства учатся, а мы в детстве все больше в шкуре бегали, ничему не приучали нас. Зато я как никто шкуры выделывать умею и любую вещь из шкур сшить. Аль рыбий пузырь так сделать, что будет тонок, мягок, да воду не пропустит. Да то много кто из наших умеет, но у меня лучше всех выходит.
– Ты еще поймай таку рыбу, чтобы пузырь нужного размера был…
– Ой, кума, и рыбу знаю теперь, как поймать и из чего еще такую штуку непромокаему сделать! У меня Яша, знаешь, какой умный?
Небольшой черной масти зверь нагло смотрел прямо в глаза: что съела? Так-то!
История Анфисы была простой, как лавка. Отданная замуж в чужой род, едва прожив пятнадцатое лето, молодайка не прижилась. И с мужем взаимности не случилось, и потомства не было. Пять лет, как приживалкой себя чувствовала. Вот не её и всё тут. А по весне его повстречала. Ждана.
Анфиса отпустила ощипываемого гуся. Славно вечёр поохотились – четыре тушки готовились стать зароком благополучной зимовки, а гора пуха – мягкими подушами.
– А теперь что? К нему уйдешь?– Лиска сдула с носа прилипшее пёрышко
– Эх, золовка, да как тут? И так мир про меж нас хрупок. Старшие и так тявкают, что, мол, пришли, поселились, обустроились, что, мол, наше место, исконно перевёртышей земля, а тут люди. А тут еще мужняя баба к ним уйдет. Не спустят, пакостить будут.
Анфиса вздохнула, расправила подол юбки и снова гуся щипать принялась.
– Тебе-то что за печаль? Он мужик, пусть и выворачивается. Сумел бабе голову вздурить, пусть и держит.
– Люб он мне. Не хочу, чтобы лиха хватили, что он, что братья его. Полаялась я с ним. А он прогнал меня. Так-то.
– Милые бранятся, только тешатся. Но может и права ты. Поживи покамест тут, с нами, потом, глядишь, всё своим чередом придет… наши-то сейчас к нам не суются, Яша славно на них страху нагнал.
– Яша твой на весь лес страху нагнал, только не на наших. Сама слыхала, что опростоволосился Свер, да только лицо сохранить надо, а то будет потеха всему лесу. Вот и травят дальше басни, что нету страшнее зверя, чем кот. – Но посмотрев на Якова, добавила, – хотя доля истины в том есть.
Останусь у вас, коль не прогоните. Нахлебницей вам не стану, и корову обучусь доить, и коровник буду чистить. Не могу я там. Тяжко мне. А с вами просто не надо притворяться и лукавить. Не прогоните?
Лиска взглянула на кота, получив его одобрение, кивнула.
– Не прогоним, Анфиса, чего греха таить, баба ты не ленивая, а кучно зимовать и веселей, и сытнее. А там, глядишь, пройдет срок шесть лун, и переберешься ты в терем, к милому. Вот ладно-то будет!