Гипсовый, небрежно отлитый по давно отслужившей свое форме, из-за чего почти что лишился бровей, глаз, носа и губ. Уши отбили местные хулиганы, они же изукрасили бока диковинного зверя непристойными надписями. Раньше сфинкс в паре с братом-близнецом возлежал на лестнице у концертного зала. Когда здание ремонтировали, зверя сняли с постамента и оттащили подальше от стройки, чтобы не повредить, а потом забыли поставить обратно. Брат его, по недосмотру оставленный рабочими на прежнем месте, и вовсе куда-то пропал.
– Такой большой и грозный, но беззащитный, потому что неживой, – сказал Тимка Александру. – А ты живой, но маленький, поэтому тоже не можешь за себя постоять.
Кот, сощурившись, посмотрел на него – как показалось Тимке, с неодобрением. Потом отрывисто мявкнул, слетел со скамейки и канул во тьму.
– Александр! Александр! – закричал мальчик.
Он бросился следом. За кругом фонарного света темнота ослепила. Тимка никогда не думал, что так бывает, а теперь вот узнал. Он пробирался почти на ощупь, загребая ногами листья и вытянув вперед руки. Разглядел что-то, белеющее в темноте, и поспешил туда.
Тимка с размаху влетел в кусты. Колючие ветки впились в одежду, метнулись к лицу, точно желали выколоть глаза. Мальчик стиснул зубы и упрямо двинулся вперед, наклонив голову и натянув козырек кепки на лицо.
Наконец он выбрался на площадку. Силуэт, что маячил сквозь заросли, оказался старыми качелями. Эту железку некогда покрасили белой эмалью, отчего она сделалась похожей на спинку кровати в детском лагере. На качелях сидела девчонка, с головы до ног закутанная в серый пуховой платок. Подле незнакомки на земле устроился Александр – переминался с лапы на лапу, будто собираясь соорудить себе здесь уютное гнездышко.
– Привет… – растерянно произнес Тимка.
– Привет, – ответила девочка. – Садись, если ты с ним. – Она кивнула в сторону Александра, чуть сдвинулась и похлопала ладонью по деревяшке. – Ты булочку есть будешь?
Тимка сдвинул брови и отрывисто кивнул. Он только теперь сообразил, что до сих пор держит в руках покупки, но это ничего не меняло. Здесь его еда! Его и Александра. Он все честно заработал.
– А сахар? – Серая девочка пожала плечами и ничуть не расстроилась. – Зачем тебе сразу два пакетика?
– А тебе зачем?
– У меня же ни одного нет, – улыбнулась она. – Как тебя зовут?
– Тимофей, – представился мальчик.
– А его? – Вновь вынырнувший из серого пуха палец указал на кота.
– Александр, – гордо отвечал Тимка.
– Странно, – задумчиво протянула девочка, – я-то думала, все должно быть наоборот.
– Так и есть. Мне мое имя не нравится, – объявил Тимка. – Всегда хотел зваться Александром, как Македонский, но не вышло. Вот, чтобы имя не пропадало, когда мы взяли котенка, ему подарил.
– Понятно, – кивнула девочка. – Так что с сахаром?
– Забирай оба! – великодушно разрешил Тимка.
Она не заставила себя долго упрашивать: сгребла бумажные кулечки, оторвала хвостики и высыпала содержимое в рот. Мальчик стоял рядом, искоса подглядывая на незнакомку. Замотанная в необъятных размеров пуховую шаль девчонка сама походила на шерстяной клубок. Или неоперившегося цыпленка. Торчали только тонкие руки и длинные ноги в коричневых колготках. Синюшный свет далекого фонаря клал густые тени на веки, чернил губы. Светлые кудряшки выбивались из-под круглой шапочки с ярким помпоном. Наверное, ярким, потому что и эти краски глушил фонарный свет.
– А ты кто? – вновь нарушил молчание Тимка.
– Кто или как зовут? – переспросила девочка.
– И то и другое, – решил мальчик. Если предлагают выбирать – это неспроста!
– Ты точно будешь булочку? Она уже совсем остыла, скоро в ледышку превратится, тогда точно все зубы обломаешь.
– А ты точно голодная! – Тимка протянул ей кусочек теста с сырной начинкой.
– Нет, – покачала головой незнакомка. – Просто обожаю есть. А тебе имя Маша нравится? – опустив ресницы, застенчиво спросила она. Но даже такие густые, как у этой девчонки, они не могли скрыть озорной блеск в глазах.
– Нравится, – признал Тимка.
– Тогда я Маша! – объявила она. – Но не просто Маша, а самая настоящая Марья.
– Искусница или царевна? – насмешливо уточнил Тимка.