— Но на чердаке нет ничего, кроме старой одежды! — с отчаянием воскликнула Катинка.
— И бумаг. Вы рылись в бумагах, где и обнаружили эту информацию.
— Какой вред от того, если я знаю, что она была художницей?
— Мне наплевать, что вы знаете, но я не хочу, чтобы дела моей жены фигурировали в вашем бульварном журнальчике...
Он круто повернулся к Чаки.
— Почему вы это допустили? Я полагал, что вы должны за ней присматривать.
Мистер Чаки виновато усмехнулся.
— Это я сказал мисс Джоунс, сэр, что миссис Карлайон была художницей.
— Вы? Что вы об этом знаете?
Мистер Чаки пожал плечами.
— Ну, сэр, полиция...
— И вы тут же проболтались этой журналистке!
— Я не знал, что это нужно скрывать, сэр.
— Скрывать тут нечего. Но я хочу знать, почему эта женщина побывала прошлой ночью на чердаке.
Дей виновато посмотрел на Чаки и Тинку и открыл рот, собираясь заговорить, но мистер Чаки опередил его.
— Откровенно говоря, сэр, мы оба были на чердаке.
— Вы тоже?
— Уверяю вас, сэр, что никто ни к чему не прикасался. Я только сообщил мисс Джоунс этот маленький факт...
— Ну и что вы там делали?
Шоколадные стены словно смыкались вокруг Тинки, готовые задушить ее. «Три кота окружили меня», — думала она. Карлайон — грациозный и опасный сиамский кот, Дей Джоунс — колченогий и беспородный, и примкнувший к ним мистер Чаки — тощий, поджарый кот из трущоб. Три холодных носа обнюхивают дрожащие останки мыши. Над ними виднелось круглое лицо миссис Лав, склонившейся над перилами лестницы, как в день прибытия Тинки в «Пендерин». Старая персидская кошка, толстая и уютная, но не менее грозная для мыши...
Мистер Чаки царапнул туфлей по бесценному ковру.
— Я скажу вам всю правду, мистер Карлайон.
— Этого я и жду.
Чаки глуповато взглянул на Тинку.
— Мы поднялись туда... немного потискаться.
— Немного... что?
— Она была там со мной, сэр, и не могла причинить вреда. Я... я целовал ее...
— Это верно, сэр, — подтвердил Дей. — Я застал их целующимися.
Карлайон бросил на Тинку взгляд, полный невыразимого отвращения, и сразу отвернулся.
— Но почему на чердаке, инспектор? Едва ли мисс Джоунс настолько щепетильна, чтобы побояться оскорбить мое гостеприимство в одной из спален.
— Мы видели, как вы поднимались на гору, сэр, и могли наблюдать за вашим возвращением только с той стороны дома. Мы заметили, что дверь чердака открыта, и подумали, что не будет никакого вреда...
Сверху послышался возбужденный шепот миссис Лав, сопровождаемый поистине животным фырканьем и блеяньем. Карлайон, даже не подняв взгляд, поднес руку ко лбу жестом отчаяния.
— Анджела! Вернись в свою комнату с миссис Лав! — Он обратился к Катинке: — А вы будьте любезны подняться к себе, собрать ваши вещи — Дей, велите миссис Лав проследить, чтобы она не прихватила что-нибудь из моих, — и убраться из моего дома раз и навсегда. Вы проводите ее вниз с горы, инспектор, перевезете через реку и отвечаете передо мной за то, чтобы она больше сюда не возвращалась.
Карлайон скрылся в гостиной, закрыв за собой дверь. Они услышали пронзительное мяуканье сиамского кота, тщетно требующего внимания.
Испуганная миссис Лав с несчастным видом наблюдала, как Катинка собирает вещи.
— Бедная миссис Карлайон так расстроится! Она не сможет вынести, если вы уйдете... Мне так жаль, дорогая, но вы его так разозлили. И как только вы могли путаться с этим Чаки?..
— Ладно, это не имеет значения. — Тинка защелкнула сумку. — Пошли.
Она остановилась в маленьком холле, ожидая провожатого.
— Я сообщу ему, что вы готовы, — сказала миссис Лав.
Яркая шаль снова закрывала зеркало, поэтому Катинка не могла видеть, как бледно ее лицо и как жалобно опустились уголки рта. Слезы обжигали ей глаза. «Лучше бы он считал меня просто назойливой и любопытной особой, чем верил нелепой выдумке, будто я целовалась и «тискалась» с этим ужасным Чаки! — думала она. ~ Может быть, попытаться все объяснить, вернуть ему фотографию?» Тинка открыла сумочку, в боковом кармане которой лежала фотография, и посмотрела на нее в последний раз.
Наверху послышался шорох. Тинка подняла голову и поспешно спрятала фотографию в сумку. Анджела медленно карабкалась бочком вниз по лестнице.
Тинка устремилась ей на помощь.
— Вам нельзя спускаться, миссис Карлайон...
Ответом послужили всхлипывания и две слезинки из голубых свиных глаз.
— Вы хотели попрощаться со мной?
Хоть кто-то в доме был опечален ее уходом!
Несчастное создание окинуло двери настороженным взглядом, пошарило в кармане изящно скроенного атласного халата, достала оттуда маленький пакетик в белой бумаге и попыталась сунуть его в руку Катинке. «Я должна его взять, — подумала Тинка, — а если там что-то ценное — например, то кольцо, — то я могу отдать его Чаки, чтобы он передал Карлайону».