Карлайон тотчас же убрал ногу и помог ей встать, не отпуская ее запястья.
— Как видите, я всегда джентльмен и всегда обаятелен! — Он засмеялся и процитировал: — «Обаяние — штука опасная, мисс Джоунс. Оно способно принимать любое обличье: быть веселым, забавным, приятным... Но самое опасное то, что оно всегда кажется искренним. Каким-то непостижимым образом профессиональные чаровницы всегда искренни, даже когда сами того не желают». Я говорил вам это раньше, не так ли, дорогая моя?
— Да, — прошептала Тинка, загипнотизированная светло-голубыми глазами.
— Как видите, я выучил монолог наизусть. Я произносил его перед столькими женщинами и смеялся про себя, видя их выпученные глаза...
Она снова начала вырываться.
— Пустите меня...
— О, я отпущу вас достаточно скоро. И тогда вы будете готовы отдать вашу бессмертную душу за то, чтобы вас удерживала рука — пусть даже моя! Но слишком поздно — вы будете падать вниз, как та идиотка с ее жуткой физиономией, как леди, чью фотографию вы так некстати обнаружили, как племянница этой глухой ведьмы и как еще одна молодая женщина, о которой вы никогда не слышали. А бедный муж каждый раз оставался безутешным.
— Пустите! — закричала Катинка, охваченная паническим страхом.
— Одну минуту — вы должны позволить коту немного поиграть с маленькой мышкой. А заодно заплатить за то, что вы путались у меня под ногами, подвергая опасности. Разболтать полиции об Ангел! Они до конца не верили, что автомобильная катастрофа на юге Франции была несчастным случаем — подозреваю, что Чаки отправили сюда присматривать за мной. Правда, толком он ничего не выяснил.
Перед глазами Тинки плавал красный туман — ничего не казалось реальным, кроме железных пальцев, стискивающих ее запястья, и ледяного голоса, никак не желавшего умолкнуть... ""
— Кстати, о кошках — я думал, что у Ангел девять жизней! Я не мог заставить ее умереть! Внизу были целые акры камней, а она свалилась на траву и только потеряла сознание, я подтащил ее к краю и столкнул туда, где горела машина, но она застряла в камнях. Тогда я поднял ее голову и стал бить о камни снова и снова... — Он разразился жутким смехом. — Мне пришлось потратить две тысячи фунтов на исправление результатов моей работы! Какой-то проклятый французишка подъехал на своем мотоцикле, и мы отвезли Ангел в Канн. Потом я доставил ее сюда и начал накачивать наркотиками, но эта чертова старуха, миссис Лав, слишком ревностно исполняла свои обязанности. Я позволил вам повидать Ангел, надеясь, что вы преисполнитесь благородной жалости и будете держать на замке ваш грязный журналистский ротик, но она узнала вас...
Движение острого ногтя по ее ладони, сухой шорох покрытой шрамами кожи, жадеитовое кольцо над сломанными костяшками пальцев...
— Конечно, как только вы ушли, она нацарапала своими жуткими каракулями требование объяснить вам все и устроить еще одну встречу. Я отказался, но не мог найти благовидного предлога. Полагаю, Ангел что-то заподозрила, хотя всегда поступала по-своему. Если она не могла повидаться с вами в доме, значит, ей нужно было сделать это где-нибудь еще. Поэтому написала вам записку, прося встретиться с ней у пещер, и попыталась передать ее вам перед вашим уходом...
Катинка старалась не смотреть на некогда любимое лицо — теперь в сравнении с ним изуродованное лицо Анджелы показалось бы верхом совершенства.
— Она написала эту записку? Но в ней говорилось...
— Я над ней поработал. Ангел завернула в нее кольцо, чтобы передать его вам вместе с запиской, но бумага, должно быть, развернулась и оказалась на полу, пока вы собирали вещи, высыпавшиеся из вашей сумочки. Когда вы ушли, я подобрал записку с пола. Но Ангел увидела фотографию, и я решил, что этому пора положить конец. Записка пришлась кстати — в ней только говорилось: «Встретимся сегодня вечером у пещер», а в конце стоял инициал «А.» Я добавил сверху «Анджеле» и превратил инициал в «Амисту» — мне казалось, это запутает след. Потом я вернул ей записку с парой ласковых слов, и она как миленькая начала карабкаться к условленному месту. Думаю, Ангел бы и без меня свалилась в пропасть, но я не мог рисковать после того, что случилось в холле, поэтому я достал из кармана ловушку для кроликов и бросил ей под ноги, когда она выбегала из пещеры. Я не устанавливал ее заранее, но это оказалось излишним. Конечно, я поступил глупо, бросив ловушку вниз, но я не мог допустить, чтобы меня застали с этой штукой в руках.
Катинка уже не слушала его. Она смотрела в пропасть, чувствуя, как к ее горлу подступает тошнота.
— Анджела собиралась броситься с обрыва?..