– Ни фига себе! – вскрикнул водитель. – Да у меня ветровое стекло лопнуло! – И он начал выворачивать к тротуару.
– Не останавливайтесь! Сейчас посыплется!
Через секунду по крыше такси забарабанили осколки. Оглушительно выли сирены. Улицу заполнили синие и красные огни. У отеля «Плаза» охрана высыпала на тротуар, смотря на запад.
Оставив Райкера в машине, Квиллер подбежал к регистрационной стойке и узнал, что мотель у аэропорта – ближайшее заведение, позволяющее постояльцам держать кошек. Такси повернуло к шоссе. Пассажиры молчали, обессиленные масштабностью катастрофы и ошеломленные собственным чудесным спасением. В кошачьем контейнере всё было спокойно.
Наконец Квиллер выдавил:
Тот звук, который я услышал… шум, который первым уловил Коко… под полом… В общем, было похоже, словно кто-то что-то поджигает в проёме между этажами… Теперь-то я понимаю, что они ставили часовую мину. – Его мысли перескочили на тех, с кем он в последние дни соприкоснулся:
Графиня… Успели или нет вытащить её из «дворца»? Руперт со своим пистолетом и Фердинанд со своими бицепсами, конечно, могли с ней справиться, но в их распоряжении имелось всего несколько минут. Вряд ли кто из них спасся.
Изабелла… Жила на десятом. Была ли она трезва настолько, чтобы понять, что именно ей грозит? Если нет, её беды уже позади.
Винни Уингфут… Тоже жила на десятом, но, вполне вероятно, гуляла всю ночь.
Киистра Хедрог… О ней нечего беспокоиться. Такая улетит откуда угодно на своей метле.
Амберина Каубел… Бедная, расстроенная Эмби! По крайней мере, теперь ей не придётся распаковывать восемьдесят четыре сумки и гору коробок.
Кортни… Он, наверное, вполне спокойно вышел, прижимая к груди картину хадсоновской школы.
Но как же безымянные дамы в стеганых халатах? И те, с палочками и тростями?
Он вздохнул и сказал:
– Знаешь, Арчи, было бы неправильно выгнать обитателей «Касабланки» на улицу, превратив её в роскошный заповедник для супербогачей.
– Но теперь они все точно на улице, – отозвался Райкер.
Водитель включил приёмник, настроенный на волну круглосуточных новостей. Сказав несколько слов о женщине, арестованной за продажу собственных детей, и о трех трупах, обнаруженных в пеннимановском отеле, диктор объявил:
– Свежие новости! Взрыв, потрясший весь Западный район в три часа восемнадцать минут, уничтожил верхние этажи многоквартирного дома «Касабланка». Причина взрыва пока не установлена. Пожарные и спасатели прибыли на место, пострадавшие эвакуируются. Взрывом выбило окна во всем Хламтауне, и осколки разлетелись на несколько кварталов в округе. На данный момент отсутствуют какие-либо сведения о количестве жертв. Оставайтесь с нами.
«Причина взрыва не установлена», – горько усмехнулся Квиллер и вспомнил слова Эмби: «Город обрадуется, если с "Касабланкой" случится что-нибудь кошмарное». Вспомнил, что Реймонд Данвуди работал на городские власти и однажды взрывом ему оторвало ухо. Может быть, именно он подложил динамит в пространство между двенадцатым и четырнадцатым этажами? Если он, то по чьему приказу? Квиллер почувствовал покалывание над верхней губой – знакомое ощущение, свидетельствующее, что он на верном пути. Человек с пластырем вместо уха обедал с неким солидным бизнесменом в японском ресторане: щедрым хозяином был, как теперь точно знал Квиллер, Фладд. Весной Фладд присоединился к компании Пеннимана и Грейстоуна, а Данвуди последние четыре месяца жил с Шарлот Руп. Шарлот без задней мысли обсуждала с ним разговоры, которые велись у Роберто, и Данвуди докладывал хозяину обо всем, что творилось в НОСКе. Юпитер переселился в «Касабланку» в День поминовения. Они оба работали на Фладда!
Вблизи мотеля Райкер сообщил:
– У меня хватило ума захватить кредитки, зато ни носков, ни бритвы, ни остальных нужных вещей я не взял!
– У меня та же беда, – вздохнул Квиллер. – Бумажник – и всё, даже кошачьего туалета нет.
– У нас есть номера с водяными матрацами, – сказал им служащий мотеля.
– Мне не надо, – сказал Райкер.
– Я возьму, – согласился Квиллер. – А у вас нет какого-нибудь корытца для кошек?
Очутившись в номере, он открыл дверцу контейнера и рухнул на постель. Кошки с видом заядлых путешественников осматривали комнату. Буквально через пару минут кто-то стукнул в дверь ногой, и на пороге возник Райкер с двумя бумажными стаканчиками.
– Включай телевизор! Идет прямой эфир «Ночных новостей». Вот тебе бесплатный кофе.
Диктор в парке – заснятый на фоне пожарных машин, карет «скорой помощи» и полицейских автомобилей – говорил:
– Пожарные всё ещё борются с пламенем, охватившим «Касабланку» после взрыва, прозвучавшего в три восемнадцать утра. Разрушены три этажа здания, которому почти сто лет.
Камера наехала на верхушку почерневшего дымящегося дома, а голос продолжал вещать:
– Сорок два человека отправлены в больницу с ранами разных степеней тяжести, многие пропали без вести. Джессика Таттл, управляющая "Касабланки", уверяет, что невозможно установить точно, сколько людей находилось в своих квартирах во время взрыва.
Лицо миссис Таттл – угрюмо-деловитое – с сунутым в её сторону микрофоном мелькнуло на экране.
– У нас проживало около двухсот постояльцев. Но кто был в здании, а кого не было – мы не знаем. Мы благодарны за своевременные действия по спасению людей. Все работы проводятся быстро и эффективно… Нет, я не знаю, кто это сделал. Быть может, Господь пытается нас вразумить.
Надтреснутый голос за кадром прокаркал:
– Он тебе говорит, что пора снести этот дом!
На экране возникла картинка с каретой «скорой» и автобусом, забитым несчастными жильцами в ночной одежде, кутающимися в одеяла. Голос диктора продолжал:
– Спасённых людей перевозят во временные жилища. Обитателей «Касабланки», которых не было в здании во время взрыва, просят срочно позвонить по следующему номеру, это необходимо сделать, чтобы составить список пропавших…
– Вон миссис Джаспер с Наполеоном садятся в автобус! – сказал Квиллер. Старушка, подняв кошачью лапу, помахала ею в камеру. – А это Язбро, тот, который проколол мне шины!
Мужчина в красной шапке для гольфа помогал старикам влезть в автобус. Когда камера проехалась по окнам, показывая напряжённые испуганные лица, Квиллер приметил выщипанные бровки, завитые волосы и кокетливо наклоненную набок головку. Вздох облегчения более походил на стон.
– Интересно, цела ли бедняжка Шарлот? – забеспокоился Квиллер. – И ушёл ли выбраться живым её дружок? Если нет, то на этом задании он потеряет куда больше одного уха.
– Йау! – сказал Коко. Он сидел на телевизоре и умывался – точно так же, как недавно восседал на альбоме Ван Гога, вылизывая правую лапку и намывая мордочку, усы и в особенности правое ушко.
– Поразительный кот! – пробормотал Квиллер, ничего не объясняя своему скептически настроенному другу.
– Ну, я увидел всё, что хотел, – проговорил Райкер. – И теперь отправляюсь спать.
Стоило ему выйти, как сиамцы принялись весело гоняться друг за другом, понимая, что возвращаются домой. Квиллер, усевшись поудобнее, с удовольствием наблюдал за их игрой.
Потом Юм-Юм прыгнула ему на колени. Она избавилась от апатии и смурного настроения. Может быть её беспокоила «опаловая дымка», висящая над городом словно удушающее одеяло? Или её нервировала жизнь на четырнадцатом этаже (бывшем на самом деле тринадцатым)? Существовала, правда, вероятность и того, что она просто-напросто использовала свою кошачью хитрость, чтобы делать то, что ей хочется. Квиллер погладил мягкую шелковистую шёрстку и назвал кошечку маленькой любимицей, она же в ответ подняла бархатную лапку и дотронулась до его усов, не переставая при этом щуриться и мурлыкать.
Коко же, запрыгнув на кровать, тотчас уснул. Ночка выдалась напряженной. Он спас около двухсот человек.