Так он ее и застал — укутавшуюся, замершую птицу возле балконных перил. Вздыхая и почесываясь, требовательно, но молча накинул сзади ей на плечи белое одеяло. Она поймала его теплые руки, смешно замурлыкала, потерлась щекочущими перьями волос, дождалась поцелуя и ответила на него…
— Смотри, — прошептала, кивая в светлеющую пропасть ночи.
Сергей честно вгляделся в холодную серую глушь. Луна сияла как маяк, или чей-то недобрый глаз из-под балахона и все вокруг было, как в негативе старых фотографий. Он не увидел ничего особенного, разве что сквозящая картина неподвижности и покоя напрягала и подсовывала тоскливые мысли.
— Пошли, прогуляемся? — улыбнулась Ирина, по-детски задышав ему в щеку.
Серега проснулся не окончательно, потому что с предложением согласился не он, настоящий, а тот, другой — кого однажды летним вечером зачем-то понесло в парк, где гремел музыкой и чудесами ночной бар. Настоящий лишь неохотно кивнул и пассивно засобирался за ними следом. Но прежде тепло одел обоих, крепко закрыл балконную дверь, ворча и зевая, поймал на руки Барри, не забыл про телефон-фонарик и запер квартиру на ключ.
— Зачем мы его взяли? — спросил Сергей уже в подъезде, передавая кота ей на руки.
— Так надо, — упрямым шепотком ответила Ирина и нечаянным прыжком разбила лужицу на тротуаре до брызг. — Ой! Я думала, она замерзла… — И озорно хихикнула, как школьница.
— Я с тобой с ума сойду, — сообщил он вполголоса, ступая чуть сзади, но спеша взять ее под локоть. — Это точно.
Крадущимися сообщниками они плутали улицами, порой вольготно вышагивая по самой середине — в этих местах даже светофоры попадались не везде. Прошли мимо ряда нахохлившихся киосков, добрались до широкой площади очередного поворота, встали на стрелы-дуги трамвайной линии, в очередной раз переглянулись. Теперь через дорогу — в сырой и темный шатер листвы. Ирина зашуршала по траве, но, конечно же, свернула не туда. Сергей авторитетно ее поправил и даже Барри (она передала его, когда устали руки) мурлыкающим обогревателем утвердительно заворочался и слабо запустил в ладонь пару коготков.
Казалось, что на дорогу они потратили пару мгновений, ведь еще минуту назад их тени обнимались на балконе. Луна периодически пряталась, точнее, они теряли ее из виду, когда шуршали среди веток и пересекали аллеи. Сергей понял, что они вышли к бару-ресторану намного правее той скамейки и места первой встречи. Ирина, засунув руки в карманы длинного пальто, с не застегнутыми полами, расслабленно зацокала по парадному въезду. Пять или шесть фонарей по периметру мягко освещали темную, закрытую крепость заведения и только извилисто горящая вывеска на входе добавляла месту признаки притихшей жизни. Остановившись и вглядевшись, Сергей впервые разобрал витиеватую композицию названия, сложенную из редкой подсветки.
— Изабелла, — пробормотал он и посмотрел на тихо смеющуюся Ирину.
Она махнула рукой в сторону площадки с летней сценой. Широким шагом он направился следом за ней, здесь уже размяться пожелал и Барри: выскользнул из рук, запрыгал по сырым узким прямоугольникам скамеек. Ирина покружила по сцене, подошла к краю, изящно изобразила перед собой невидимую стойку с микрофоном — и стала певицей. Подул ветер, и пока Сергей приближался, аплодируя и смеясь, ее пение унеслось вверх, в окна внимательного, подобревшего неба.
— А сейчас, дорогие друзья, — задыхаясь улыбкой, заговорила в «микрофон» Ирина, — я с особой радостью хочу представить вам исполнителя, которого мы все так ждали… Молодой человек, могу ли я спеть с вами дуэтом?
Вскочив на подмостки, Сергей обернулся к «публике». Луна вдохнула в него веселье и правила игры, а ветер рвал листья прямо в их силуэты на сцене, так что волосы Ирины вздыбились темным душистым парусом — белело ее лицо и открытая шея, а глаза зажмурились в счастливом испуге.
— Найди на телефоне что-нибудь приличное, — склонила она к нему голову, тайком от «микрофона».
— Я не знаю, что для тебя прилично. Ты же не даешь мне слушать радио, — ответил Сергей, доставая из кармана телефон.