— Да ты еще молодой, Христофорыч, — заплетала языком обычно цинично трезвая Люда.
— Сергей, — грозил пальцем начальник. — Чтобы завтра тут стояла елка в игрушках. С фуры! И не дай Боже, с торгового центра. Усек?
— Как-то так, — ответил Сергей, кивая, и кивком удивленно разогнал туман в глазах.
— «Как-то так» — это ты мне завтра скажешь. Что не пьешь?
Потом позднее время с часами и минутами куда-то уплыло. Вместе с ним уплыл домой и беспокойно ворчащий Христофор, не взяв с собой ни одной пары очков. Слепой, как крот, он по наитию, с аккуратностью хозяина, запер магазин и двинулся тротуаром по маршруту, пройденному миллион раз — жил он недалеко и в транспорт не садился.
Сны настигали Серегу один цветистее другого. Был он в них удачливым мужчиной, который обо всем договорился с судьбой. Прежний круг людей, знавших его, был теперь лишь фоном, массовкой, радушно встречавшей его успехи, и Сергею было некогда, да и лень задумываться о том, завидуют ему или нет. Его домом мог быть любой город на земле, и выбор любимой женщины совершенно не был проблемой. Он мог оставлять ее или брать с собой, как сейчас…
Не собираясь просыпаться, Серега пошевелился, чтобы просто найти более удобное положение для созерцания своей новой жизни. Кто-то жарко забормотал рядом. Серега не понял этого звука. Потом появилось ощущение тяжести, как будто что-то положили ему на плечо. Рука непроизвольно зашарила и наткнулась на такую же шарящую руку. Затем на ногу, обтянутую джинсами, выше на гладкий подбородок, на мочку уха. Его встряхнул испуг пробуждения, а раскрыл Серега глаза уже после того, как Люда истошно заорала рядом.
— Бли-ин, твою ма-ать!
— Люд, дай поспа… ох, ё-ё-о!
— Серы-ый!
— Что-то?!
— Чё ты здесь де-елаешь?! Что я-а тут делаю?!
Они уснули прямо в кладовке, прислонившись друг к другу, как не чужие люди. Отключившись, Люда замерзла, поэтому в пьяной дреме поискала тепло и нашла его на плече и под широким боком Сереги. Так и примостила голову. Руки они тоже сплели в полном уютном доверии.
Вскочив, Люда в панике отряхивалась, разглядывала его, будто какое-то исчадие, и себя — не прилепилось ли что-то гадкое к ее чудесному образу полноватой зататуированной продавщицы? Серега пропускал мимо себя ее вопли и даже не матерился — к нему вернулось прежнее отвращение к действительности. Держась руками за стол, он крабом добрался до дверей кладовки. Помещение магазина пронизывала холодная мгла. За окнами город имитировал утро и шипел первыми автомобилями. Послушав, как стонет в магазине Люда, Серега вздохнул и решил, что сейчас уйдет домой.
Сырой подвал под жилой двенадцатиэтажкой, кажется, никогда не запирался — даже ветхая дверь, обитая фанерой, не попадала в проем. Барри попал сюда, доверившись опыту ушлого бродяги и, после первой ночевки, понял, что останется здесь до весны.
Огромные змеи подвальных труб безостановочно текли и капали, целые кланы тараканов, пауков и клопов жили на стенах. В горах мусора утонули толстые, еще советские книги, клочья диванов, обноски одежды. В разрушенном холодильнике таились заплесневелые запахи колбасы и сыра. Под непрерывные звуки трубных капель Барри мог позволить себе райский сон в любом уголке подвального лабиринта.
В одну из ночей в подземелье зажегся фонарь и на ступеньках возле входа остановились два любопытствующих представителя ЖЭКа. Первый из них воскликнул:
— Лесик, твою дивизию! Да тут воды по самые яйца!
Второй пожаловался на жильцов:
— Они бы еще через неделю позвонили…
Задавшись вопросом «откуда херачит?», первый вошел в воду. Осмотрительный Лесик стоял на месте и пытался связаться с дежурным. Полаявшись с ним минуту, распорядился:
— Глянь там соединение в комнате!
— Сам глянь… Не видно ни хера.
Медленный брод по гиблому тоннелю гнал волну в темные закутки подвала. Лесик спустился следом, за его спиной ветер швырнул в сторону дверь со свирепым свистом. Мокрый снег спешил на землю.
— Лесик, ха! Да тут котяра! И не дохлый, живой… Дождался спасения, бедолага…
— Соединение смотри, спасатель!
Барри не успел вздрогнуть, как его зацапали огромные вонючие пальцы. Страх вскружил подвал каруселью.
— Лесик, лови!
— Что?
Слесарь плохо размахнулся, а его коллега Лесик едва голову повернул. Барри не долетел к нему на целый метр и канул в чернильный кисель подвальной воды.
ГЛАВА 14
Впервые за много-много дней Ирина подумала об «Изабелле». О своих прогулках на край ночи, о бессонных беседах, о дымном вине, о музыке, из которой не хотелось возвращаться слуху. О раскаленном, душном зале, где не было никакой опасности, потому что за барной стойкой с ней рядом был пристальный взгляд умных глаз. И слова, в которые она влюбилась раньше, чем в его руки… в чудесные руки, умеющие спаивать без последствий.