— Ладно, — важно заявил он с таким видом, словно они до этого момента долго и тяжело спорили. — Я назову тебе номер телефона по памяти. Эта женщина… откроет мне дверь в любое время дня и ночи. Только уговор — бабки твои!
— Ну, ты и бес, — хмыкнул Сергей. — Ты мне уже две штуки торчишь.
Они не расслышали, как Барри с проворством десантника запрыгнул на балкон, прошел в комнату, где не осталось человеческого тепла, и по стенам гулял апокалиптический сквозняк, позвякивая сервизом в серванте. Проверил лапами любимый диван. Постель была расстелена недели полторы и озадачивала нестиранным бельем.
Барри соскочил на пол, вошел в дверной проем и замер, производя маневр поворота в коридор прихожей. Он был подросшей тенью с грязной скукоженой шерстью — на брюхе еще можно было отыскать крохотные льдинки — и был похож на черта, у которого, казалось, не четыре лапы и хвост, а явно больше.
Гришик как раз вышел на авансцену и, по выражению лица Сергея понял, что позади кто-то буравит их вопросительно суровым взглядом. Ссутулившись от деликатности, Гришик повернулся, как на шарнирах и открыл рот, едва не произведя изумленный свист.
— Стой, — произнес Сергей мгновенно протрезвевшим голосом.
Барри смотрел на них с осуждающим превосходством и не спешил опускать одну из передних лап на пол. Сергей, меняясь в лице, примеряя выражение юной прыгающей радости, достал из кармана куртки деньги и протянул Гришику. Тихо, но внятно произнес:
— Иди в гастроном — сдаваться. Закроешь долги и купишь… слышишь? Купишь кило копченой колбасы, молока и… чекушечку — одну только.
— Может и корма? — пробормотал Гришик, следя за кошачьим хвостом, который от напряжения раздваивался у него в глазах.
— Он корм не ест… Давай. Но сначала… — Сергей аккуратно приподнял руку. - Сначала закрой тихо входную дверь. И не дай Бог он у тебя выскочит перед носом.
Барри находился ближе к двери, а Гришику требовалось преодолеть лишних три-четыре метра. Он от природы не был ловким, а занятия физкультурой прервал еще в седьмом классе, когда навернулся с перекладины в попытке совершить упражнение «подъем-переворот». Поэтому Гришик принял деньги от друга, приподнял ногу, точь-в-точь, как Барри лапу, и сделал лишь один правильный шаг согласно плану. После чего, взрывая шумом весь дом, нырнул в воздух, приземлился на коврик, дополз до двери, проломился в нее, распахнув настежь. Взбираясь на колени, закрыл ее со стороны лестничной площадки и победно заверещал:
— Лови его-о!
Барри проследил за представлением и не шевельнулся, ничему не удивляясь. Он был дома.
…Глубокой ночью Сергей лежал перед включенным телевизором. Под боком дрожащей грелкой посапывал Барри. Сергей взял телефон. Он перестал набирать номер Ирины месяц назад — это было ни к чему. Сейчас же ему захотелось сказать ей два слова. После сосредоточенных раздумий он набрал их и отправил сообщение.
«Привет. Барри вернулся»
ГЛАВА 17
Плохие зимы стали обыкновением: в январе все вокруг струилось, бежало, капало и не спешило высыхать, ветер насмехался, появляясь на шоссе и перекрестках, стучась в окна, исчезая в арках, водосточных трубах и чердаках. Все краски стремились к темному, и только небо иногда милостиво белело редкими просветлениями.
Прохудившийся балкон с шаткой дверью стал источником постоянного сквозняка в квартире. Из-за него Барри подрагивал и ежился в постели, получив в итоге дополнительное прозвище «Ежик». Сергей к не уюту привык, но было понятно, что Иришке в комнате будет холодно. Перемены назревали.
Сергей подгадал момент «случайной» встречи, ориентируясь на сведения Маши, которая все, что касалось своей подруги, выдавала с рвением шпиона. Вместе с Барри они устроили «засаду» в ботаническом саду возле метро Университет — стало известно, что там Ирина срезает дорогу по пути на работу.
Центр города, но в низине сада было тихо, как в лесу. Ледяные деревяшки скамейки под рябиновым кустом, сигареты и кофе из уличного перехода. Барри позарился на хруст картофельных чипсов и теперь мусорил на скамейке, залезая головой в предложенный Сергеем пакет. Утро перерастало в погожий день, ожидание затягивалось, приходилось с силой отгонять мысли о том, что сегодня ничего не случиться и подходящий момент придется ловить на следующей неделе.
И все же он ее увидел.
Ирина шла по спускающейся аллейке забавной тормозящей походкой, помня о каблуках и коварных льдинках асфальта. На ней была незнакомая короткая шубка, волосы посветлели и стали короче, лицо сонное, но свежее после утренних процедур перед зеркалом и ленивого завтрака. Внешне она была другой, взрослее и серьезнее и Сергею в ту минуту приходилось угадывать, какая она. Как будто он видел другую женщину и никогда не говорил с ней.