Стартовый толчок нашей науки — умственный поиск высшей истины, которую, как ни странно, не может дать интеллект: ищущий вынужден погрузиться глубже, минуя волны эмоций периодического сознания. Такое погружение сопряжено с трудностями, потому что он не знает, как и где погружаться. Он в полном замешательстве относительно того, что делать, пока неожиданно не натыкается на то, что открывает новую перспективу. Такой умственный тупик, сопровождаемый упорным, неутомимым и искренним поиском, является самым необходимым фактором, обусловливающим постижение квантовой механики.
Этот поиск, который и есть умственная предпосылка квантовой механики, открывает новый путь в жизни ученого. Поиск сопровождается интенсивным чувством беспокойства, или, скорее, наоборот, это чувство беспокойства истолковывается умом как поиск. Так или иначе, все существо начинающего ученого сосредоточено на поисках чего-то такого, на что можно спокойно положиться. Ищущий разум взволнован до предела из-за своих беспощадных усилий, и когда это беспокойство достигает кульминации, он рушится или взрывается, и вся структура сознания принимает совершенно иной вид. Вот оно — постижение квантовой механики! Вопрос, поиск, созревание и взрыв! — таким образом развивается это переживание.
С точки зрения прагматики поиск часто принимает форму медитации, в которой умственного элемента меньше, чем самой сосредоточенности. Практикующий медитацию привязывает к чему-нибудь свои руки и ноги, как указано в известном руководстве Фрэнсиса Мэги «Как сидеть и размышлять». Такую же позу непроизвольно принимал Мерфи в одноименном труде Беккета — он привязывал себя к креслу. Такое положение, по единогласному мнению адептов квантовой механики, считается самым удобным; ищущий сосредоточивает всю свою умственную энергию на попытке выбраться из того умственного тупика, в который он попал. Поскольку разум оказался неспособным достичь этой цели, ищущий должен призвать на помощь другую силу, если он в состоянии ее найти, конечно. Разуму известно, как попасть в этот тупик, но он совершенно не способен вывести человека оттуда.
Сначала ищущий не видит никакого выхода, но правдой или неправдой он все-таки должен найти какое-то средство. Он достиг конца пути, и перед ним зияет темная пропасть. Нет света, который мог бы указать ему, как пересечь ее, а пути назад он тоже не знает. Он просто вынужден идти вперед. Единственное, что он может сделать сейчас — это просто прыгнуть, рискуя потерять жизнь. Может быть, это означает верную смерть, но и жить он тоже больше не в силах. Он в отчаянии. Однако что-то его все еще удерживает: он не может всецело отдаться неизвестному.
Когда он достигает этой стадии, всякое абстрактное мышление прекращается, так как мыслитель и мысль больше уже не противопоставляются друг другу. Все его существо представляет собой саму мысль. Лучше даже сказать, что все его существо представляет собой отсутствие всякой мысли. Дальше мы уже не можем описать это состояние на языке логики или психологии. Здесь начинается новый мир личного переживания, который может быть назван «скачком» или «прыжком в пропасть». Период созревания пришел к концу.
Эдик, главное понять, что этот период созревания, начинающийся с метафизического поиска и заканчивающийся должным постижением квантовой механики, не представляет собой пассивного спокойствия, а является периодом интенсивного напряжения, когда все сознание сосредоточивается в одной точке. Пока все сознание не достигает этой точки, оно продолжает упорную борьбу с вторгающимися идеями. Сознание может не сознавать:) этой борьбы, но упорный поиск, или постоянное всматривание в бездонную тьму, как раз свидетельствует о ней. Сосредоточение ума в одной точке достигается тогда, когда внутренний механизм созревает для конечной катастрофы. Она происходит (если посмотреть на нее поверхностно) случайно, то есть при ударе по барабанным перепонкам, когда произносят какие-нибудь слова или когда происходит какое-нибудь неожиданное событие, другими словами — когда происходит какое-либо восприятие.