Он открыл бумажный конверт, и я ощутила прилив жара к щекам.
Господи, пожалуйста. Пусть все получится.
Волнение, охватившее душу, было настолько сильным, что я едва не обратилась совой.
– Третье место занимает Адеджаре Конхва! – сказал государь, и зрители взорвались восторженными аплодисментами. К Адеджаре двинулись организаторы: несли бронзовую медаль, конверты с сертификатами в магазины зельеварения и артефакторики и отдельный конверт, ярко-алый – в нем был чек на сто тысяч крон.
Адеджаре низко поклонился его величеству, с улыбкой принял подарки, но было видно, что он несчастлив. Какое значение имеют деньги и вещи, если ты сам вещь? Если хозяин возьмет и выпорет тебя вечером – просто потому, что может?
– Второе место отдается Эдвину Гилфорду! – объявил король, и я заметила, как Максвелл обмяк на скамье и безжизненно уронил руки на колени.
Эдвин с достоинством принял подарки и чек, поклонился государю и нервно дернул плечом – бес, который занимал его тело, возликовал.
А я стояла рядом с Джеймсом, не чувствуя под собой земли и с трудом дыша от восторга.
Мы победили! У нас все получилось!
– И первое место уходит Джеймсу Эвиретту и его ассистентке! – произнес король. – Господин Эвиретт, я выполню ваше заветное желание. Только ваше!
Мы с Джеймсом поклонились, и я с трудом поняла, что мне в руки суют какие-то конвертики. Одно желание, только одно. Только для Джеймса, и это справедливо, я ведь всего лишь ассистентка, а у него есть своя проблема, с которой он пошел на этот конкурс…
Это честно. Но мне хотелось плакать.
Потом организаторы повели нас во дворец. Джеймс по-прежнему держал меня за руку, и я старалась улыбаться и выглядеть счастливой. Мы ведь победили. Я все равно заняла первое место на королевском конкурсе, пусть и как ассистентка. Смогу вернуть себе уважение и честное имя – на пять месяцев, ну и что.
И вот мы стоим в просторном зале и ждем, когда начнется чудо королевской магии – сложное, страшное, очень опасное. Эдвин неспешно шел вдоль стены, рассматривая пейзажи, Адеджаре замер у окна статуей из черного дерева, а кругом полно народу, и все говорят, и все поздравляют…
Ничего. Я найду способ избавиться от проклятия. Пусть и не через победу в королевском конкурсе.
Открылись двери, впуская короля и министра магии, и я замерла, увидев, что оба просто в ярости. Воздух над ними так и дымился. Джеймс застыл, глядя на государя, и я, посмотрев в его побледневшее лицо, поняла: все кончено. Нам конец.
– Бесстыдство! – отрезал министр. – Простите, государь, я не ожидал такого. Простите…
Король остановился, и в зале воцарилась тишина. Некоторое время он молчал, не сводя глаз с Джеймса, а потом произнес:
– Господа, у нас произошли некоторые перемены. Джеймс Эвиретт солгал на прямой вопрос о том, что не имеет права на участие и знает об этом.
Он сделал паузу и спросил:
– Господин некромант, неужели вы думали, что я ни о чем не узнаю?
Над залом пролетела волна встревоженного шепота. Некромантия очень темная и страшная наука, она стоит в стороне от остальной магии, и все некроманты окружены общим страхом и отторжением. Даже если они отказались от своего ремесла, их все равно не допускают во многие области магии.
– Я давно не занимаюсь некромантией, – голос Джеймса прозвучал, как из могилы.
– С тех пор, как убили свою невесту и воскресили ее? – поинтересовался король. – И она до сих пор живет бессловесным кадавром в родительском доме?
Я зажала рот ладонью. Джеймс пытался исправить ошибку несостоявшегося тестя, вернул несчастную девушку в мир живых, но не смог этого сделать до конца. Тело ее ожило, а душа не вернулась – теперь несчастная ходит, ест, спит и испражняется, но это лишь плоть, поднятая чужой волей.
Мною овладел не страх, а поистине замогильный ужас.
И я живу с этим человеком в одном доме. Работаю на него.
Я пробила ему шею когтями! А он за это мог сделать из меня чучело!
– Исполните желание моей помощницы. Она ни в чем не виновата.
Я не сразу поняла, почему Джеймс вдруг сделался ниже ростом – а потом увидела, что он встал на колени перед государем. Король нервно дернул лицом.
– Конечно. Еще одна со скверной репутацией. Послушайте, во что вы превращаете королевский конкурс? Вы оба глумитесь надо мной, что ли?
– Простите, ваше величество, – прошептала я.
А королевский конкурс мог закончиться для меня и в каземате. Это и правда было похоже на оскорбление величества, а за такое во все времена полагалось суровое наказание.