– А я не люблю, – вздохнула я. – Так что если хочешь успокоить одну синскую болотную сову, то лучше гладь крыло. Или спину. Хвост не трогать, лапы не жамкать.
Мои лапы в теневом облике упругие и приятные на ощупь – жмакательные, как говорила когда-то няня. Но когда их тискают, мне становится очень щекотно. И я могу так закогтить, что мало не покажется. Ощущения от удара совиного клюва можно сравнить с ударом двери по пальцу. Добавки никто не попросит.
– Договорились, – улыбнулся Джеймс. – Рассказывай, что еще ты любишь, а что нет.
Над нами пролетел воробей: учуял сову и с сердитым чириканьем рванул в другую сторону. Я проводила его взглядом и ответила:
– Книги. Хорошую солнечную погоду. Люблю иногда принять теневой облик и летать по ночам, мир с высоты просто удивителен.
– Жаль, что я его не увижу, – откликнулся Джеймс. – Конечно, если ты снова меня не закогтишь и не потащишь над этими холмами.
Я невольно рассмеялась, вспомнив, как котяра орал и махал лапами в моих когтях. В тот момент я и подумать не могла, что мы… подружимся? Джеймс вел себя, как настоящий друг, которому не безразлично, что со мной происходит.
Или я просто воображаю, принимаю желаемое за действительное? И Джеймс лишь пытается справиться с ситуацией, потому что хочет вернуть Эву хоть как-то. Сделать так, чтобы кадавр без проблеска разума стал живым существом – пусть не той девушкой, которую он знал, но все же.
– Ты любил свою невесту? – спросила я.
Ответ мог быть любым, я должна была просто принять его, но мне почему-то стало не по себе, и в душе зазвенела тревога.
Джеймс пожал плечами.
– Честно говоря, не знаю, что тебе ответить, – искренне произнес он. – Эва была замечательной девушкой. Доброй, красивой… прелестной светской барышней. Мы встречались с ней пару раз на прогулках, танцевали на балу, потом я был в гостях у ее брата. В общем, так сложилось, что меня начали рассматривать как ее жениха, а я не имел ничего против.
По воде в чаше фонтана пробежал длинноногий жук-поплавок. С востока неспешно накатывала синева – густела медленно и спокойно. Где-то там уже просыпались звезды.
В душе просыпался тихий зов теневого облика. Сове хотелось полетать, но человеческая воля удерживала еще.
Пока еще удерживала.
– Да, я был влюблен в нее, – продолжал Джеймс, и я мысленно нахмурилась и тотчас же дала себе крепкий такой подзатыльник.
С чего бы мне вообще испытывать какие-то неприязненные чувства? Да, у Джеймса была невеста и он был в нее влюблен. Это логично. Это разумно и правильно.
Я-то почему так волнуюсь, словно это для меня важно?
– Но сейчас я вспоминаю все, что случилось, что чувствовал тогда… и понимаю, что это была лишь привязанность, а не любовь. Привязанность, из которой вырастают крепкие браки.
– Что же вырастает из любви? – не смогла не поинтересоваться я.
– Не знаю, – ответил Джеймс. – Боюсь, что я никогда не любил по-настоящему. А книги говорят, что из любви обычно вырастает трагедия.
– Книги говорят про “долго и счастливо”, – заметила я. – Но мужчины обычно читают другие истории.
Джеймс кивнул. Кажется, ему тоже было не по себе от того, что разговор вывел нас на достаточно зыбкую почву, и нужно было как-то выбираться на сухую твердь.
– Надо же, – улыбнулся Джеймс. – Мы начали с того, почему синскую болотную нельзя гладить по голове. И дошли до того, какие книги читают мужчины.
– Любишь читать? – спросила я, радуясь, что теперь не нужно говорить о любви, прошлом и будущем.
Возможно, нет никакого будущего. Все, что у нас может быть – это “сейчас”, пронизанное последними лучами уходящего солнца.
– Как раз недавно взялся за “Метафизику зельеварения”, – сообщил Джеймс, и я кивнула: слышала об этой книге много хороших отзывов, но не купила – мать сказала, что надо думать о скорой свадьбе, а не о книгах. – Если хочешь, поищем ее в здешней библиотеке.
Глава 8
Утром я проснулась от того, что крыло затекло.
Я шевельнулась, встрепенулась, пушась и переминаясь с лапы на лапу. Библиотека казалась бескрайним миром, книжные шкафы возвышались горными хребтами. Стол лежал, как деревянная равнина.
– Госпожа сова? – испуганно окликнул тощий сыч, выглядывая из книг на одной из полок.
– Угу, – кивнула я, возвращаясь обратно в человеческий облик. Вернулось привычное зрение вместо черно-белого совиного, предметы приняли нормальный вид, и я принялась разминать затекшую руку.
Пятно проклятия цвело на ней пышной розой. Ладно, дракон дал клятву, и он хочет жить. Значит, проклятие будет снято, нужно только подождать.