Звучало разумно. Действительно, ведь сейчас она говорит, по сути, на своем языке, вернее, думает на своем, а звучит на дагарском. Как Рей сказал, «перезапись под новый мир»? В общем, феномен. А на одних феноменах далеко не уедешь.
— Пойдем поищем? — предложил он. — Что-то мама соседям отдавала, а какие-то могли и остаться. А еще мороженого купим, ты любишь мороженое?
— Шоколадное!
— Как Айза, — обрадовался Пит. Казалось бы, какая разница, но такие вот мелкие совпадения почему-то радовали. Она любит такое же мороженое, как Айза. Ей нравятся цветущие липы, как маме. Она сказала про их гараж, что у ее отца такой же.
— Если хочешь, — предложил он, — расскажу тебе по пути одну нашу городскую легенду. Сразу предупреждаю, всерьез ее принимать не надо! История из тех, что рассказывают друг другу подростки по вечерам, чтобы пощекотать нервы.
— В черной-черной комнате? — непонятно спросила Рита и рассмеялась. — Конечно, рассказывай, детские страшилки — это весело!
Страшилки — весело? Пит сам чуть не рассмеялся: теперь у нее нашлось совпадение с Реем!
— Ладно, слушай… Давным-давно, так давно, что никто не назовет точно, когда именно это было, жил в Тавоге злобный некромант.
— Пит, прости, что перебиваю, но я сразу спрошу. А вообще некроманты — злобные? Темная магия, всё такое? В смысле, вот Рей, он вроде нормальный парень же?
— Вообще некроманты — как все маги, а маги — как все люди. То есть всякие. Совершенно нет никакой связи. Ну то есть это как сказать «все повара — обжоры» или «все старые дамы любят кошек». Хотя некоторые любят собак, а у некоторых аллергия на шерсть.
Рита рассмеялась.
— Поняла, извини. Рассказывай дальше.
— Ну вот, значит, жил в Тавоге некромант. Жил-жил и помер. А у него при жизни был такой пакостный характер, что просто держись. Не то что души мертвые, а даже твари за Гранью от него шарахались, боялись на глаза попадаться! И вот, значит, помер он, похоронили его, все обряды нужные провели, чтобы, не приведите боги, умертвием не встал, и идет он за Грань уже не по работе, а как любой покойник… а его не пускает! Заперто. Он: «Как так, что за дела?! Я же мертвый, мне должен путь открыться, тянуть за Грань должно». А ему сама Смерть отвечает: «Не желаю тебя видеть, ты мне, скотина наглая, при жизни надоел! Не уважаешь меня, то споришь, то души у меня украдешь, то умертвия уведешь, никакого почтения! Болтайся теперь неприкаянным, ни живой, ни мертвый, до скончания веков».
Покосился на Риту: та тихо фыркала от смеха.
— А некромант подумал и ответил: «Ты, Смерть, глупа. Нельзя быть ни живым, ни мертвым. Если нет мне хода в мир мертвых, если я остаюсь с живыми, значит, и я — жив. Если я могу видеть, как растут мои внуки и правнуки, и правнуки моих правнуков, если я могу говорить с ними и учить их, значит, я — жив. Если я нужен людям по-прежнему, значит, я не умер и не умру, пока буду нужен». Он, наверное, многое еще мог бы сказать: язык у него и при жизни был подвешен, и Смерть имела несчастье в этом не раз убедиться. А потому только плюнула, развернулась и исчезла в своем мире. А неупокоенный дух некроманта вернулся обратно в Тавог, — Пит подбавил в голос замогильных подвываний, совсем как Рей, когда рассказывал эту историю в первый раз. Сколько ему тогда было, девять? Да, девять. Перед самыми летними каникулами, в Сигидале, на краевых школьных соревнованиях по математике. Сидели в темном гостиничном номере и рассказывали по очереди страшные истории, пока не пришел директор, страшно сердитый, и не разогнал всех спать. А ведь никто тогда не знал, что Рей — маг, да еще и из семьи некромантов.
— И с тех пор бродит, печально завывая, — подхватила Рита. — Кстати, а где бродит? По законам жанра должно быть место, где можно его встретить. В какие-нибудь особенно лунные или особенно темные ночи.
— Да в подвале, наверное, у дяди Яслава, — рассеянно ответил Пит, занятый вопросом, почему призрак обязательно должен печально завывать, да еще и строго в какие-то особенные ночи. Сам он фамильных призраков Корчевых не видел, но Айза ничего такого не рассказывала. Наоборот, если судить по ее словам, компания там подобралась очень даже общительная, любители поболтать, порассуждать о том, что молодежь пошла не та, нагрузить непрошенными советами… в общем, может, и правда — лучше бы завывали?