Теперь она продала домик в Сан-Бернардине и продала коттедж в Молене-Пойнт. Она и Бенни жили бы в своем старом доме, в двухкомнатном Тюдоре, который с небольшим дополнением обеспечил бы место для своей стеганой студии. Она отчаянно нуждалась в этой причастности снова к цвету, ткани и шитью, нужно было выйти из себя. Она не могла надеяться исцелить сломанную жизнь Бенни, не исцелив ее самостоятельно, не приняв еще раз работу, которая облегчила ее дух и что она нашла смысл.
Было трудно продать дом в Лос-Анджелесе, где росли Мартин и Дэвид, трудно продать его сразу после похорон Мартина. Но та часть ее жизни была закончена. Она положила деньги от продажи дома и каюты Сан-Бернардино в дополнительное доверие к Бенни. Когда Мартин покинул Перл, он убедился, что все его запасы доверяют ребенку, где Перл не могла добраться до них, и Моди сделала то же самое. Закрыв свои банковские счета ее ежедневных средств, она безопасно упаковала чеки кассира в свой багаж среди ее нижнего белья, чтобы внести депозит в банк Molena Point.
Они прибыли в Молену-Пойнт в одно время, чтобы пообедать в горячем супе и свежеиспеченном хлебе в маленьком ресторане, управляемом персидской парой, которые были среди любимых людей Моди; затем они отправились вверх по холмам в свой новый дом, по крутым лесистым улочкам над деревней. Подойдя к темному деревянному Тюдору, который был ее домом для детства, Моди перевела дыхание. Это был их дом сейчас, ее и Бенни; они здесь обосновались, здесь вырос бы Бенни. И каков бы ни был результат их движения, возможно, окончательные слова эпитафий Мартина и Кэролайн еще не были написаны. Может быть, подумала Моди с прохладной уверенностью, последний эпизод смерти ее сына еще должен был быть раскрыт.
4
[????????: _1.jpg]
ПОСЛЕДНИЕ, ЧТО Судьба Мауди и судьба ее маленького внука могла бы быть направлена ??на кошку, очень бы забавляло пожилую женщину, мысль о том, что она и Бенни станут субъектами резкого и изменяющего жизнь внимания кота, заставили бы ее смеяться , Но даже в тот первый день, когда Моди контролировала движение мебели и упаковочных коробок, ее внимательно наблюдали за ветвями дуба прямо над ней, где Джо Серый присел, его желтые глаза сузились от интереса. Что-то было о мягкой маленькой женщине, которая заставила серого кота щипать его бакенбарды и зажечь лапу.
Она была просто пухлая, бледная, круглая женщина с пороховой кожей, ее улыбка была теплой, ее голос, когда она контролировала разгрузку, нежную, даже когда ее раздражало небрежность рабочего. Она была безукоризненно ухожена, ее светловолосые волосы, которые, вероятно, были серыми в дорогом бобе, ее свободная куртка, хорошо обрезанная, в тонких узорах, по шелковистым, собранным брюкам. Дорогие, плоские каблуки. Крошечные золотые серьги и золотое колье. Ровно-выглядящая женщина, хорошо получилась, чтобы дать себе уверенность, и с улыбкой, которая должна привлечь ее, чтобы доверять ей. Но вокруг нее тоже был воздух, который, казалось, не соответствовал, настороженное выражение, которое проявилось только мгновение, а затем снова исчезло, и это озадачило кота.
В течение следующих трех дней Джо Грей наблюдал за Мауди. Он смотрел, как ее взрослый сын Дэвид носит свежую елку и воображал, что трое из них занятно украшают ее среди своих еще распакованных движущихся коробок. Он прибыл рано утром с его соседом по комнате, Райаном Фланнери, когда она пришла на работу в коттедж, который она и Клайд купили у Моди. Райан и Клайд Дамен были женаты только с последнего Дня святого Валентина, провиденциальное присоединение пары жадных коллекционеров: Клайд классических автомобилей, которые он восстановил и продал; Райан, из античных каминов и молдингов и витражей, которые она использовала в домах, которые она построила. Теперь, возможно, вызванный избытком супружеского блаженства, пара объединила свой творческий пыл в восстановление старых домов.
Сегодня утром, четвертый после приезда Моди, Джо сел на крышу ремоделирующего предприятия Даменса, разделяя его внимание между Моди и строительным проектом, который был под ним. Взглянув на него, он наблюдал, как Райан и ее два латиноамериканских помощника тянут гвозди и разрывают полоски выветрившегося сайдинга, готовясь к новому дополнению солярия, которое будет выглядеть на зеленой полосе за задними дворами: дикое пространство, которое бежало по всей этой стороне холмы, любимое убежище для оленей, енотов, бобков и собачьего ходока, достаточно храбрых, чтобы встретить случайного любопытного горного льва. Стук досок и визг ржавых ногтей был настолько громким, что в этот ранний час он ожидал, что соседи выливаются на улицу, тряся кулаками и крича, но на данный момент улица осталась пустой.