— Сейчас может быть больно, потерпи мой котенок. — Генрих успокаивающе погладил Катрин по щеке и нежно поцеловал в губы. Она поцеловала его в ответ в щеку и крепче обняла, прижимаясь всем телом.
— Анри, мой Анри, я не боюсь, я хочу. — жарко шептала Катрин. — Я рожу сына, я рожу тебе сына. — Катрин уже сама сгорала в огне нетерпения, ей хотелось отдаться своему повелителю, своему королю, своему англичанину. Чтобы он владел ею безраздельно. Ею и Францией.
Вдруг Катрин почувствовала боль внизу живота. Плоть Генриха вторгалась в нее — не резко, осторожно, постепенно. Быть может, поэтому боль не была очень сильной, и ее вполне можно было вытерпеть. Генрих крепко обнял Катрин поперек спины, поцеловал в щеку, лоб, глаза и губы. — Котенок мой, sweetheart. — нежно шепнул, а затем начал осторожно двигаться в ее теле. Катрин чувствовала боль, но вместе с тем и удовольствие, ощущала жар внизу живота, удовлетворение от того, что полностью находится во власти своего господина. Генрих стал двигаться быстрее, Катрин раздвинула ноги чуть шире и провела ладонью по его спине, слегка царапая ногтями. Генрих застонал, приподнялся над ней на руках, сделал последний резкий толчок, и спустя пару секунд, тяжело дыша, опустился рядом.
— Как ты, мой маленький котик? — ласково спросил Генрих.
— Все хорошо. — тихо ответила Катрин. Ей и правда было хорошо, несмотря на боль, она получила наслаждение в объятиях Генриха. Катрин чуть придвинулась к нему, положила руку на грудь и опустила голову на плечо. — У нас будет маленький Анри, а потом и принцесса, как ты хочешь. Я рожу тебе много детей, очень много.
— Много маленьких котят. — рассмеялся Генрих. — Ты знаешь, что Кэт — по английски кошка? — Генрих погладил Катрин по волосам и поцеловал в макушку.
— Поэтому ты зовешь меня котенком? — удивленно спросила Катрин.
— Нет, потому, что ты похожа на маленького пушистого голубоглазого котенка. Моего котенка, самого ласкового, самого нежного котенка. — Генрих поцеловал Катрин в губы и получше укутал одеялом. — А теперь спи котик, нам сейчас обоим не помешает отдых, после такого важного дела — улыбнулся Генрих. — Пусть ангелы хранят твой сон, sweetheart.
— И твой тоже, любимый, мой король. — Катрин погладила мужа по голове и сразу уснула в его объятиях.
На следующий день Катрин рассказала матери о том, что она самая счастливая жена на свете. Изабелла была рада за дочь, но почему же дурное предчувствие теснило грудь? Почему не отпускало?
«Моя бедная Кэт…мой котенок…что с тобой будет?» — лежа на смертном одре*, Генрих думал о своей Кэт, о своей королеве, которой вскоре суждено стать вдовой. Ее сейчас не было рядом, Кэт находилась в резиденции своих родителей, под Парижем. Получила ли она уже известие о его болезни? Если да, то Кэт скоро должна приехать к нему, в Винсенский замок. Тогда он попросит у нее прощения. За то, что не смог сделать ее счастливой, за то, что не мог быть все время рядом, за то, что война для него всегда была на первом месте. Война, а не его котенок. Если бы только можно было повернуть время вспять, то наверное, он бы все изменил. Но возможно ли это, если тебя тяготит корона, и на тебе лежит ответственность за два государства? Нет, конечно, он бы ничего не смог изменить — такова участь королей. Маленький Генри… Он ведь его еще даже не видел, да и увидит ли? Малыш Генри, названный в честь него, будущий король Генрих VI, его наследник, которого недавно подарила ему Катрин. Они хотели много детей… Теперь уже не сбудется. А если у Катрин и сбудется, то не с ним. Генрих чувствовал, что умирает, что ему осталось совсем недолго. Да и сбудется ли у его Кэт? Будет ли она счастлива? Опеку над своим сыном Генрих поручил своему младшему брату — Джону, герцогу Бедфорду. Он станет регентом, будет блюсти его интересы во Франции, английское же правительство возглавит его второй брат — Хамфри Ланкастерский, герцог Глостер. А Кэт? Она еще слишком молода и неопытна, она нуждается в опеке и заботе. Его братья позаботятся о ней, в этом Генрих не сомневался. Но, как именно? Он видел, как Хамфри и Джон смотрели на нее, особенно Джон. Как он прожигал ее взглядом насквозь, какой огонь горел в его глазах. Генрих понимал, что Джон испытывает к его жене, но на кого еще, кроме него и Хамфри он мог положиться? Джон всегда был ему верным товарищем по детским играм, потом верным союзником в политической и военной борьбе. Генрих знал, что за него Джону не жаль отдать своей жизни, и маленького Генри он будет защищать до последней капли крови. Поэтому, именно ему он поручил заботу о жене и сыне.