— Прости меня, мой котенок, прости за все. Пусть Господь хранит тебя. Тебя и Генри. — прошептал Генрих пересохшими губами и прикрыл глаза. Ждать оставалось недолго…
— Не оставляй меня, Анри. Не оставляй меня здесь одну. Нашему сыну нужен отец, а мне нужен мой король. — Катрин стояла над гробом своего мужа, в Вестминстерском аббатстве, в Лондоне. Он был таким прекрасным, точеные черты не исказила смерть. А может быть, ей только так казалось. Известие о его болезни пришло слишком поздно, Катрин не успела приехать и увидеться с мужем в последний раз. Быть может, оно и к лучшему? Видеть Генриха на смертном одре было бы больнее. Больнее, чем видеть в гробу? Катрин казалось, что все это дурной сон, что ее любимый муж просто притворяется, что он спит, и сейчас проснется. Он ведь не мог оставить своего котенка. Не мог оставить в руках своего безжалостного брата — Джона Бедфорда. Даже сейчас она чувствовала на себе его взгляд. Это не был взгляд, полный сочувствия или сострадания, на подобные чувства Джон, казалось, не был способен вовсе. Он смотрел на нее с властным вожделением, как бы говоря глазами, что теперь она принадлежит ему. Вдовствующая королева Англии. Королева без власти. Джон Бедфорд был назначен на должность регента при своем малолетнем племяннике — восьмимесячном Генрихе VI, маленьком Анри. Назначен покойным королем, ее мужем. Его можно было понять, ведь никому, кроме своих братьев Генрих доверять не мог, а Джон с детства был его любимцем и самым близким из них. Теперь судьба Катрин зависела от него.
Катрин не спалось, хоть и была почти полночь. Со дня похорон Генриха прошло несколько дней, она с малышом находилась в резиденции недалеко от Лондона, в одном из замков. Маленький Анри крепко спал в комнате кормилицы, Катрин поцеловала его на ночь. Сначала она сама кормила сына грудью, хоть это и не было принято в королевских семьях. Но, после известия о смерти Генриха молоко пропало, и пришлось отдать его кормилице — крепкой, здоровой женщине, которая искренне привязалась к прелестному малышу. Самое главное, что сын был рядом, что она может быть с ним. Ей надо жить ради него, ради его милых карих отцовских глаз, его улыбки, его счастья, его будущего. Она сумеет, она справится… Размышления Катрин были прерваны стуком в дверь.
— Ваше Величество? — это был голос служанки Катрин — Джейн.
— Войди Джейн. — Катрин никогда не была груба со слугами, за это они ее любили и уважали.
— Ваше Величество, к Вам его Высочество, герцог Бедфорд. — Джейн выглядела смущенной, в руках она держала какую-то записку.
— Что за вздор, Джейн? Какие могут быть визиты в двенадцать часов ночи? — Катрин нахмурилась, в душе поднималась тревога.
— Но, Ваше Величество, его Высочество весьма настойчив, он приказал мне передать Вам эту записку. — Джейн протянула Катрин записку, которую держала в руках.
«Ваше Величество, прошу простить меня за эту дерзость — столь поздний визит, но поверьте, у меня есть для него все основания. Я покорнейше прошу Вас оказать мне честь, и принять меня. Ваш преданный слуга, Джон Бедфорд.» — прочитав про себя записку, Катрин забеспокоилась еще больше. «Господь милосердный, что произошло?!» — пронеслось в голове. Джейн все еще стояла рядом, ожидая дальнейших приказаний.
— Вели герцогу войти. А сама иди спать, отдыхай, — распорядилась Катрин.
— Слушаюсь, Ваше Величество. — ответила Джейн. А потом чуть слышно добавила — Да защитит Вас Господь, моя госпожа. Но Катрин услышала.
Они встретились глазами и поняли друг друга без слов. Джейн сделала реверанс и вышла из ее покоев. Через пару минут в комнате появился герцог Бедфорд — Джон, младший брат Генриха. Он был похож на него, даже очень похож — ростом, статью, у него были те же точеные черты лица, большие карие глаза. Только выражение лица было холодным, властным. Генрих тоже мог быть властным, суровым, даже жестоким, но Джон был таким всегда, даже когда он улыбался, глаза оставались холодными. Сейчас он стоял перед Катрин, в глазах был странный лихорадочный блеск, она заметила это, даже несмотря на скудное свечное освещение.