Папа был готов кота «усыновить», но рассудив, Яэль поняла, что тогда она опять всю неделю будет одна и они с Кишкушем решили оставить всё, как есть. В тот раз она гладила его и плача говорила о том, что папа его заберет и теперь ему будет так же хорошо, как её братьям, и там его будут любить, а она будет его по субботам навещать. Кот встал, как бы оттолкнув её руку, серьёзно посмотрел ей в глаза и пошёл под апельсиновое дерево, где часто отдыхал в послеобеденную жару. Отошёл и лег под ним, как обычно, всем видом давая понять, что никуда он не поедет, что здесь его дом, что она, Яэль — его дом, и вообще, разговор закончен.
С той поры у Яэль появился друг, любящий, всегда готовый выслушать, не разбалтывающий её секретов и нечего не требующий взамен. Имя ему тоже дала девочка. В самом начале папа спросил, как зовут её любимца и она стала кота пристально разглядывать, чтобы назвать по примете. Он не был белым, что бы стать «Снежком», уже не был стремительным, как раньше, чтобы стать Молнией, сюсюкающей клички он бы тоже не признал, поэтому пришлось отталкиваться от окраса, а он был непростым. Отсюда и пошло «Кишкуш», то бишь каляка-маляка, очень точная характеристика той хохломы, под которую его расписала природа.
Под «кошачьим» апельсином Яэль проводила пол дня и знала, что есть на свете место, где ей всегда рады. Со временем кот милостиво позволил себя угощать, потом и кормить. Так было удобнее им обоим — ему не надо было стирать лапы в поисках пропитания, а ей долго звать его, когда он убегал «на заработки». К тому же кормила Яэль деликатно, уважая мужское кишкушачье достоинство, никогда не заставляла за еду «служить» и не забывала покормить, даже когда болела.
Папа подарил коту антиблошиный ошейник и даже свозил к ветеринару сделать необходимые прививки, считая, что кот на дочку хорошо влияет. Он и вправду хорошо влиял – когда в тринадцать лет её одноклассницы одна за другой теряли невинность в лагерях и после поздних дискотек, Яэль сидела дома. Она не была скромницей-заучкой, просто ей надо было кормить кота, да и скучал он по ней.
Когда Яэль получила первое приглашение на собеседование в призывную комиссию, она больше думала о судьбе своего питомца, чем о тяготах и прелестях военной жизни. А потом всё как-то закрутилось: выпускные экзамены, летняя подработка, осенний призыв, сборы, курс молодого бойца и встреча с тем, кого через четыре года, в день свадьбы она назовёт Моя Душа, как до сих пор называла лишь папу. В общем, девочка выросла, а кот осиротел…
История повторилась, опять самое родное существо стало пахнуть чужим запахом, который довольно быстро стал важнее его кошачьей любви и преданности. Какое-то время, после разлучившего их лета, Яэль ещё приезжала их навещать, для приличия – мамашу, от души – своего кошачьего друга. Но встречи становились всё реже и короче, девушка уже почти не разговаривала с Кишкушем, как-то не о чём было – всё самое важное обсуждалось с будущей Душой, а о глупостях они с котом и раньше не говорили.
Даже старая ведьма — Яэлина мамаша, наконец-то заметила кота, поди не заметь, когда он сутками сидел то напротив их окна, то у подъезда. «Ну что, нечисть, скучаешь?» почти ласково спрашивала она, застав его у подъезда. У подъезда Кишкуш оказывался каждый раз, когда Ведьма выходила из дома. Это был их с Яэлькой негласный договор – как только открывалась дверь девочкиной квартиры на втором этаже, кот знал что она к нему спускается и бежал встречать. По привычке и в надежде увидеть свою Яэль во время её нечастых визитов, Кишкуш продолжал бросаться к подъезду, заслышав поворот ключа в заветной двери. Только теперь вместо легкого девичьего бега в кроссовках или сандаликах, лестница всё чаще несла ему звук чинно цокающих Ведьминых туфель.
Если Ведьма не сильно торопилась, то кроме «Кишта» (Брысь! – иврит) и незлобного пинка, кот удостаивался короткой аудиенции и невкусных объедков. В отличии от дочери, Ведьма никогда не покупала для кота специальной пищи и никогда не присаживалась его погладить. От вечной диетической погони за красотой, объедки у неё были постными и вообще мало съедобными, с точки зрения уважающего себя кота. Постепенно и Ведьма стала появляться дома реже – отчаявшись найти Достойного, она была готова на любого согласного, в очередной раз пойдя в атаку на мужское население.