Кроме корма, хозяйка квартиры снабдила Матвея Павловича двумя лотками, наполнителем для последних, мисками, игрушками для животных и когтеточкой. Подробно проинструктировав мужчину, Любовь Витольдовна с чувством выполненного долга отправилась к себе.
Так они и начали жить втроём. К немалому облегчению Матвея, кот не съел терьера, хоть и был крупнее в два, а то и три раза. Масик, всего лишь довольствовался едой из обеих мисок и на правах главного занимал лучшие места в доме.
Вообще, убеждения мужчины сильно пошатнулись. Кот был само благодушие и непоколебимость. По нужде он ходил только в отведенный ему лоток. Практически не безобразил по ночам, наоборот, иногда забирался в хозяйскую постель и мягко укладывался тёплым боком к спине. Для когтей пользовался когтеточкой. А когда его гладили - очень приятственно мурчал, хоть и не был сильно охоч до ласк.
Полкаша же, с каждым днём всё больше изводил Матвея — собачонка постоянно скулила, если ей не оказывали внимания. Обоссанные углы стали неприятной, ежевечерней традицией. И это несмотря на то, что гулять они выходили дважды, а то и трижды в день. Сложнее всего мужчине давались утренние побудки. Наверное, хорошо гулять с собакой по утрам, если тебе не надо на работу.
А сколько стенаний и лая было у пёсика, когда Матвей Павлович оставлял его дома! В такие моменты мужчина раздражённо пытался отпихнуть Полкашу от двери и завистливо поглядывал на невозмутимо дрыхнувшего кота. Порой тот спускался с кресла, подходил и грозным мявком отгонял псинку от входа.
К концу третьей недели Матвей ждал старушек — как праздника! Более всего Зинаиду Александровну. Каково же было его удивление, когда она, наконец, приехав и забирая своего "ненаглядного" обмолвилась, что хозяйка квартиры задержится ещё на неделю.
Впрочем, соседство с одним Масиком оказалось не в пример легче и даже приятней. Кот оставался воплощением невозмутимости и благодушия. Когда Матвей припаздывал с кормёжкой, Масик мог позволить себе пару раз протереться хвостом о ноги мужчины или положить лапки на его колени. При этом он пристально заглядывал в глаза, не теряя внутреннего достоинства.
Но вот пришла пора прощаться. Впервые за долгое время Матвей Павлович почувствовал некоторую пустоту и одиночество в квартире. Больше никто не грел по ночам и не включал "тарахтелку". В то же время, не было у мужчины больше того восторга и радушия при взгляде на гуляющих по вечерам собачников и их питомцев...
Выйдя как-то из дома, в один погожий выходной денёк, Матвей Павлович думал про себя - "Пусть котики зло, но зло пушистое и уютное", и с некоторой надеждой оглядывал двор в поисках квартирной хозяйки. Авось, у неё ещё один такой же Масик найдётся.
Конец