Владимир Сергеевич Василенко.
Которая ждёт
Ладони привычно легли на шершавую поверхность перил, прохладный вечерний ветер пахнул в лицо, отбросив со лба непослушную прядку. Джоан, чуть подавшись вперед, окинула взглядом горизонт. Терраса выходила прямиком на запад, в прерии, и отсюда не видно было ни проходящей чуть севернее железной дороги, ни пыльного проселка, ведущего к Спрингфилду, ни конюшен и загонов для скота. Только несколько рядов плодовых деревьев, высаженных еще дедом Джоан, первым хозяином ранчо, а за ними – бескрайний океан пожелтевшей травы, колышащейся под порывами ветра.
- Ну что ты там высматриваешь? Все глаза уже проглядела!
Мэри Стюарт, как подобает воспитанной леди, не подходила к перилам, а расположилась в глубине террасы, под полотняным навесом. Она сидела за деревянным столиком и, тихонько звякая ложечкой, размешивала чай.
Джоан сделала вид, что не слышала.
- Да не вернется он. Еще неделю точно. А может и вообще… - проворчала Мэри. – Зачем вообще такой муж нужен, которого месяцами дома не бывает? Эх, был бы жив твой отец, он бы не дал такому случиться…
- Мама! – не оборачиваясь, умоляюще воскликнула Джоан.
- Ну, должно же это когда-нибудь кончиться! Весь Спрингфилд смеется над нами! Самая завидная невеста во всем штате, наследница всего состояния Стюартов – и вдруг какой-то безродный ирландский выскочка! И ведь ради этого проходимца ты отказала мистеру Томсону! А он теперь и дома-то по полгода не живет!
- Мама! – повторила Джоан, уже громче. – Прекрати! Я люблю его, он любит меня, и…
- И что?
- И я попрошу его, чтобы он больше не уходил.
- Так он и послушался! Послушай меня, девочка моя. Эти лошади, этот скот, эти вонючие мужланы-загонщики – вот его семья! Он тебя не любит, а если бы любил – никогда бы не променял уют нашего дома на эти скачки по прерии.
- Я попрошу его, - упрямо склонив голову, повторила Джоан.
* * *
- Генри! Генри!!
- Джоан!
Он осадил блестящую от пота лошадь, и та заржала, вставая на дыбы. Он спешился, хлопнул её по крупу, отпуская, а сам бросился к жене. Подхватил, как ребенка, закружил, поднимая над землей. Жадно поймал своими обветренными губами её – теплые и мягкие, чуть солоноватые от слез.
- Генри… - шептала она, до боли в пальцах стискивая на спине его грубую, пропахшую лошадиным потом куртку, покрывая поцелуями его колючие от многодневной щетины щеки.
– Генри, наконец-то… Я так ждала…
* * *
Как всегда, когда она были вместе, Джоан потеряла счет дням и даже неделям. Первые дни он подолгу отсыпался, и она, встав пораньше, готовила ему завтрак. Днем они всегда были вместе – гуляли, ходили в город. Она была рядом, когда он что-нибудь мастерил или возился со скотом. И даже когда он с дружками резались в покер в гостиной, она была неподалеку. Ей нравилось слышать его голос, его смех – взрывной, грохочущий, от которого её мать только недовольно поеживалась.
Ей начало казаться, что так всегда было, и так всегда будет. Поэтому, когда в один из дней она увидела в гостиной походный рюкзак, она остановилась как вкопанная.
- Ты куда-то собираешься? – спросила она, чувствуя, как холодеет внутри.
- Ну, ты же помнишь, что говорил вчера Джексон? – перекатывая сигару в уголок рта, ответил он. – Что этой осенью мы здесь нормальную цену за говядину не возьмем. Нужно гнать скот в Неваду – там объявили большие закупки для армейских нужд, можем выручить почти вдвое больше.
- Хорошо. Но зачем тебе ехать?
Он как раз пытался впихнуть в переполненную торбу коробку с патронами. Удивленно поднял на неё взгляд.
- Как зачем? Я же всегда сам…
- Вот именно – зачем? Вполне можно поручить это Джонсу, Марти, или еще кому-нибудь. Ты так и не привык, что теперь ты – хозяин ранчо, а не наёмный гуртовщик? Тебе вовсе не обязательно перегонять скот самому. Это ведь тяжело, и опасно, и… я опять останусь одна.
Он растерянно смотрел на неё, жуя потухшую сигару. А она все говорила, говорила, почти кричала. Будто выплескивая всю обиду, все упреки, которые копились те два месяца, которые его не было дома в прошлый раз.
- Ради меня, понимаешь?! Если ты меня любишь – ты должен остаться!
Он, вытащив изо рта разжеванную сигару, с досадой отбросил её и, ничего не сказав, вышел прочь.
* * *
В день, когда стадо должно было отправиться в путь, Генри стоял на крыльце усадьбы и наблюдал за приготовлениями издалека. Мэри Стюард, в свою очередь, наблюдала за зятем через окно гостиной и вполголоса переговаривалась с гостьей – женой полковника Фитцберна.