— Много будешь знать, плохо будешь спать!
Новичок зашел в сестринскую, затравленно озираясь по сторонам, ожидая чего-нибудь ужасного.
— Ну, че встал, снимай штаны.
Андрей, оголив зад, скрипя зубами, вытерпел очень болезненный укол, поставленный стеклянным многоразовым шприцем. Напомним, все происходило в последние годы существования СССР, и одноразовых шприцев, одноразовой посуды и упаковки в нашей стране еще не было.
Зажав проспиртованной ваткой место инъекции, новичок вышел из кабинета. Голову после процедуры начало немного кружить. Держась за стенку, Андрей кое-как побрел к туалету. К Котову подбежал Фикса и хрипловатым голосом попросил:
— Дай ватку спиртом подышать!
— Да бери, жалко, что ли, — ответил Котов.
Фикса умудрился выжать из ватки каплю спирта, которую тут же слизнул большим красным языком, после чего стал жадно вдыхать спиртовый запах. Андрей тем временем, все более чувствуя парализующее действие укола, шатаясь, пошел в отхожее место.
Больничный туалет было вернее назвать грязным сортиром. Пробитые в бетонном полу отверстия нависали прямо над выгребной ямой, поэтому запах в помещении был ужасный. Все очки были сейчас заняты мучавшимися запорами пациентами. Туалет был в то же время и курилкой, и местом для умывания. В противоположной от отверстий стороне находились две металлические раковины, когда-то имевшие белый цвет, а сейчас почти полностью покрытые бурыми подтеками. Вода в кранах была только холодная, причем ни одного чистящего зубы или умывающегося в туалете не было.
Вдоль оставшихся двух стен сортира расположились больные, которые жадно дымили, причем одна сигарета приходилась на три-четыре человека. Чинарик гоняли по кругу, выкуривая его до того, пока терпели пальцы и губы. Сигареты курили компанией, в которую попасть новичку было практически невозможно. Несколько человек сидели около помойного ведра и дожидались, чтобы в него кто-нибудь бросил подходящий окурок.
“Это, наверное, и есть петухи”, — вспоминая наставления Карася, подумал Андрей. Очень хотелось курить, но пристраиваться к какой-нибудь группе новичок не решался. В сортир зашел Илья.
— Ну что, уши, наверное, пухнут без курева? — спросил он у Котова.
— Сил нет. Ты мне сигарету обещал, дай, пожалуйста, я больше суток не курил!
— Так и быть, угощу, только, когда к тебе приедут, поделиться передачкой не забудь, — ответил ушлый Карась.
Андрей принял сигарету и, к удивлению, заметил, что его руки сильно трясутся, причем унять дрожь усилием воли он не может. Карась заметил:
— Нейролептиками тебя лечат, вот и дрожь у тебя, врачи это тремором называют, бывает, так колотит, что сигарету прикурить не можешь.
Андрей глубоко затянулся термоядерной “Астрой” без фильтра. Длительное никотиновое голодание и действие нейролептиков сделали свое дело. После второй затяжки все поплыло перед глазами. Больной попытался схватиться руками за стену, и от падения на грязный, заплеванный пол его удержал только Илья, который схватил Андрея под мышки. К великому сожалению вновь прибывшего, сигарета, которую он курил, упала на пол. В этот же момент к чинарику бросились несколько человек. Завязалась небольшая потасовка, победителем в которой оказался вертлявый долговязый пациент Леня Ухов.
— Ну что, Ухо, повезло тебе?— спросил начавшего дымить окурком больного Илья.
— Угу, вы же не заберете чинарик обратно? — ответил обладатель окурка.
— Вподляк после петуха курить, — с издевкой в голосе ответил Карась.
— Ухо, оставь покурить! — набросились на везунчика несколько больных, составлявших низшую касту пациентов.
— А вы мне оставляли? Сам курить буду, отвяньте!
— Ну выбрасывать-то будешь, тогда дай докурить!
— Я не буду выбрасывать, я забычкую, после обеда покурю! — отбрил всех Ухо.
Андрей, который с трудом справлялся с головокружением, прислонился к стене и спросил:
— Карась, здесь что, всегда так?
— Это еще что, иногда носы друг другу разбивают, петушня поганая! Окурок готовы изо рта вырвать, чинарик из любого помойного ведра вытащат!
— Котов, — прокричал санитар, — к врачу!
7
Услышав свою фамилию, Андрей вздрогнул. “Ну, наконец то к врачу, я ему все объясню, я докажу, что держать меня здесь никто не имеет права, скажу, если что, я пожалуюсь тамплиерам, и всю эту тюрьму разнесут по бревнышкам”. Новенького провели в кабинет врача, причем все время его за рукав придерживал санитар. К этой специфической форме передвижения в больнице Андрею еще было необходимо привыкнуть.
— Доброе утро, — поприветствовал Андрея Игорь Николаевич.
Андрей не ответил на приветствие и уставился в пол. “Пусть почувствует свою вину передо мной: чем я больше буду молчать, тем лучше!” — думал пациент.