Довольная девочка взгромоздилась на табуретку напротив меня. Теперь меня рассматривали уже две пары глаз.
Делая вид, что не замечаю повышенного внимания к себе, продолжаю поедание уже второго бутерброда.
Маленькая Ленка тоже не особенно торопится «быстренько» пить свой чай. Сейчас видно, что по возрасту она меня (Инги) моложе. Лет двенадцать, не больше. Её любопытство было неподдельным.
Допив уже вторую чашку, я уже был готов отвечать на вопросы Ирины Анатольевны, но она их не торопилась задавать. Видимо хотела дождаться ухода любопытной дочери. Но меня присутствие девчонки не стесняло.
Я не стал долго раздумывать. Мне нравились эти люди. Люди, которые не побоялись пригласить к себе домой незнакомого человека на ночь глядя. Люди, которые даже не спросив ещё кто я и откуда, уже обогрели и накормили путника. Простые хорошие люди.
— Ирина Анатольевна! Вы хотели у меня что-то спросить?
— Да… — она слегка замялась. — Да. Расскажи о себе! Кто ты, откуда?… Куда?
— Меня зовут Саша. Саша Котова.
Вы бы видели их изумлённые вытянутые лица. А глаза? Вот это были глаза!
— Ты?… Ты — девочка? — строгая мама исчезла. На её месте теперь была удивлённая девочка, которую обманул фокусник, подсунув пустой фантик вместо конфеты.
— Ты — девочка? — присоединилась к ней её дочь.
— Да… — спокойно ответил я. — Могу показать документы.
— Покажи! — требовательно попросила мама Ира.
Я пошёл в прихожую и извлёк из внутреннего кармана куртки свои документы на имя Александры Котовой. Свидетельство о рождении, аттестат об окончании восьми классов школы-интерната, справку о смерти мамы, Светланы Ивановны Котовой.
Ирина Анатольевна читала внимательно. А прочитав, задала мне вопрос:
— Тебе пятнадцать лет?
— Да. В этом году уже и шестнадцать будет осенью.
— А на вид тебе меньше.
Вот же глаз-алмаз. Сразу подмечает все несоответствия документов и внешнего вида.
— Ну, вот такая я маленькая…
— Ты окончила восемь классов в прошлом году.
— Да. А потом я попала в больницу и почти полгода пролежала там…
— И чем ты болела?
Я не стал долго и нудно перечислять то, что со мной приключилось. Просто встал и задрав водолазку, показал свой изборождённый шрамами живот.
— Какой кошмар! Что это? — если Ленку мои шрамы просто напугали, то женщина прекрасно поняла, что повреждения моего организма просто огромны.
— Ирина Анатольевна! Давайте я потом, попозже всё вам расскажу. А сейчас можно ли мне принять ванну или хотя бы сходить под душ.
— Да, да, конечно., - она засуетилась. — Лена! Иди спать!
На этот раз дочь послушалась и молча удалилась с кухни. Мне вручили большое вафельное полотенце. Достав из рюкзака запасные трусы и майку, я зашёл в ванную комнату. Ещё стоял пар после Ленки. Заткнув пробку, стал наполнять горячей водой белую эмалированную ванну. Раздевшись, окунулся сразу с головой. Ванна была нормального размера, а я для этой ванны — мелковат. Но как же хорошо!
Глава 3
Блаженство. Как давно в последний раз я принимал ванну? Пятьдесят лет тому вперёд? Или семь лет назад?
— Инга! У вас дома была ванна?
— Маленькая. Такую называют сидячая. Но с душем. А в такой большой я в первый раз. В интернате был только душ.
— Наслаждайся! Когда ещё в следующий раз удастся такое?
Я с удовольствием валялся, отмокал в горячей воде. Натирал себя мочалкой с земляничным мылом. Стоя под струями душа я мыл голову шампунем «Лесной» из стеклянной бутылочки. Кто придумал делать шампунь в стеклянном флаконе? В ванной его легко можно выронить из рук и разбить вдребезги о кафельную плитку или о край ванной. Шампунь плохо мылился и щипал глаза. Даже не смотря на то, что я зажмурился, едкая пена всё равно уже начала своё гнусное дело. Глаза мои горели огнём.
Вдруг я почувствовал лёгкое дуновение. Как будто сквознячок прошёлся по мокрому телу. Я открыл глаза, и не смотря на разъедающую их пену, глядел на заглянувшую в дверь ванной комнаты Ирину. А она пристально смотрела на меня. Это длилось примерно с минуту. Видимо удовлетворив своё любопытство и убедившись, что я именно ТА, за кого себя выдаю, женщина закрыла дверь. А что? Я её понимаю. Мои слова и документы ни о чём не говорили. Одет я был под мальчика. Дрался, как мужик. Что она должна была подумать? И даже когда я объявил о своей принадлежности к женскому полу, сомнения в моих словах у неё остались. Ну, теперь все непонятки должны быть развеяны. После созерцания моего голенького тельца под душем, вряд ли кто примет меня за мальчика. Хы…