Пренебрежительный взгляд, чуть искоса, этих породистых акул, веер, приложенный к губам, многозначительные паузы, все это, вкупе, вводило меня в довольно нервозное состояние. Да еще и эти молодые разряженные девицы, одевшиеся, как на королевский бал, ели как птички, чего-то поклевав с тарелок. Я же, целый день, занимаясь подгонкой нужного мне платья и выбором аксессуаров, почти ничего не поела. Так что, моему аппетиту на ужине, позавидовали многие, злословя по этому поводу. А молодые щеголи, презрительно кривили губы, на провинциальную выскочку. Что, впрочем, не помешало всем меня завуалировано, почти допрашивать весь вечер: - А где вы росли? Да-а. Где познакомились с мужьями? Хм-м. Два мужа! Ах, как интересно! Так романтично! Второй муж оборотень? И как он? Вас сделали наследницей, а мужья кто будут? К кому перейдет титул барона?
И еще сотни вопросов, направленных, в основном, побольнее, уязвить меня. Но я с честью выдержала это испытание. Строго и довольно правдиво, просто о многом умалчивая, делая акцент на другое, я удовлетворила любопытство светских дам.
После ужина, гости плавно переместились в танцевальную гостиную, где под аккомпанемент приглашенных менестрелей и магическую музыку, гости, в большей части, молодежь, закружились по залу в различных танцах. А старое поколение устроилось на диванчиках, вдоль стены, и принялось обсуждать сплетни, были, конечно, и деловые разговоры. Прадед, например, обсуждал цены на бирюзу с градоначальником, тот хотел скидку. Райм Крид, покружившись с моей бабушкой в танце, вызвав на ее щеках задорный румянец, оставил ее с тетушкой Альбой и сам присоединился к кучке своих партнеров. Они что-то бурно обсуждали, даже иногда взмахивая руками, проявляя горячность. Интересно, что вызвало такие яркие дебаты. Надо бы потом узнать.
С честью пройдя боевое крещение по светским танцам, пару раз покружившись, сначала с одним, а потом с другим мужьями, я присоединилась к бабуле, присев на угловой диванчик отдышаться. Все-таки, такой прием вызывает большое душевное напряжение у меня. Да еще и эти девицы, прямо стайкой, окружили Шейна и Яна, что-то у них выспрашивая. Это тоже не добавляет душевного равновесия мне.
Наконец, улизнув от такого пристального внимания, Ян подошел ко мне и присел рядом, разворачивая меня к себе спиной, чтобы чуть-чуть размять плечи, несмотря на гостей.
- Сильно устала?
- Да, очень! Морально, в первую очередь. Постоянно нужно следить за собой, чтобы чего не ляпнуть. Стоять, ходить, сидеть со спиной, как с воткнутой палкой. Выматывает похуже, чем изнурительный поход. Ну, их, эти приемы.
- Потерпи, родная. Мы показались, мило всем улыбались, продемонстрировали твой «кроткий» нрав… Хватит пока, тем более ты не привыкла. Сейчас поищу Шейна, и мы откланяемся на сегодня.
- Конечно. Давай скорее, как мне уж хочется, к нам домой.
Найдя Шейна, мы все вместе обошли гостиную по кругу, и со всеми благовоспитанно попрощались, ссылаясь на мою усталость, что, впрочем, было недалеко от истины. Во всяком случае, заснула я, как только голова коснулась подушки, едва лишь сменив свое светское платье на ночной комплект.
Позже, пережив светские планы тетушки Альбы, мы каждый день отдыхали на море, стремясь воспользоваться последней возможностью отдохнуть перед новым учебным годом, который обещает быть трудным, особенно для нас двоих с Яном.
А ночи был наполнены теплом любви и нежности, которые мы неустанно дарили друг другу, и я мысленно благодарила всех богов и Богиню Лету за то, что она соединила моих любимых со мной.
Глава 22.
Лика.
В последнем месяце лета я стояла во дворе академии, возле установленного артефакта арки-определителя, где должен состояться прием и распределение именно абитуриентов-магов. Ведь Согмарская академия выпускает специалистов самого широкого профиля, хотя магическое направление больше всех в цене.
Мне было немного не по себе в такой толпе народа. Ведь я стояла одна. Ян должен быть нам, потом представлен, как куратор, если я попаду на факультет Стихий. А Шейн был со мной, ободрял и поддерживал, но его, вдруг, куда-то вызвали магическим вестником, поэтому я и стояла, теперь в одиночестве, непроизвольно ежась, хотя поступала уже не в первый раз.