Вокруг ринга собрались зеваки, причем не только из моего взвода. Все мои бойцы вдруг резко позабыли о том, что находятся в армии не по своей воле. Все они резко заинтересовались происходящим, и мне это было даже приятно. Я подошел в красный угол и достал из кармана кителя колоду. Выбрав двух валетов, я показал их всем и сказал:
— Если Кшиштовский прольет хоть каплю моей крови, получит валета червей.
Прозвучал гонг, и пошёл отсчёт времени. Четыре парня, которых он уделал до моего появления болели за меня. Остальные болели за Кшиштовского. Первый удар нанёс я. Я знал что парня весом за сто килограмм мне лоу киком сбить не удастся. Я был довольно стройной эльфийкой, и многие вероятно ожидали от меня женской гибкости, но мои титановые кости не позволяли полностью сесть на шпагат. Своей лодыжкой я едва мог дотянуться до его плеча.
Кшиштовский наступал смело. Он двигался медленно и уверенно, как будто был закован в латы. Я весил чуть ли не втрое меньше его, так что без серьёзных травм, я мог его лишь отпихнуть своими фронт киками. Но он всё равно продолжал наступать.
Мы были приблизительно одного роста, но женская длина рук не позволяла мне дотянуться до него, не рискуя подставиться под удар. Несколько безуспешных попыток найти его слепую или безопасную зону окончились моим отступлением. На миг я даже испугался, что придётся отдать ему полную победу. Но вдруг, я заметил камеру, через которую зрелищем скорее всего наслаждалась вся часть. Та доля секунды в которую я отвлёкся на камеру, прервала моя СПО, система предупреждения опасностей. Против воли она заставила меня увернуться от ударов Кшиштовского.
Мозги против мускулов. Технологии против мастерства. Да, чёрт возьми, будь я просто спортсменом любителем, я бы рискнул, и сражался бы как боец, но как офицер, я должен был быть выше эмоций. Я должен был показать солдатам пример работы головой, а не сердцем. Я на миг опустил перчатки, и полностью отдался управлению СПО.
Кшиштовский наносил удар за ударом, но все они проскальзывали мимо меня. Лишь его большие перчатки скрипели своим дермантином, по моей потной эльфийской коже. Раз за разом он наносил удары, вектор приложения силы которых проходил в сантиметре от моего тела. Но его техника была безупречной. СПО позволяла мне мгновенно считывать хореографию с точностью до миллиметра. Я как будто наслаждался отточенным мастерством боксёра в замедленной в сотню раз съемке.
В конце концов я полностью опустил перчатки и стал виться вокруг него как змея. Я постоянно обходил его сзади, и если бы он не был опытным бойцом, то я мог бы даже успеть ударить его в затылок. Но тут прозвенел гонг. Кшиштовский так и не нанёс мне не одного удара.
Я по боксёрски пожал руки и уже собирался вручить ему валета, как вдруг заметил, что чуть не унизил его. На моём предплечьи, осталась царапина. Вероятно он задел мою кожу шнуровкой своих перчаток. Едва заметная красная царапина успела выпустить микроскопические капли крови.
— Вы отличный боксер, рядовой Кшиштовский. — сказал ему я, внимательно глядя как на царапинке выступают капли крови. — Судя по всему, вы не бьете не только женщин, но и эльфов. — Сказал ему я, и торжественно вручил валета червей.
С тех пор подготовка шла как по маслу. Мои бойцы отлично маршировали, они добросовестно учились и знали устав чуть ли не на память. По началу они капризничали, и не изъявляли большого рвения на стрельбищах и симуляторах управления беспилотниками, но и там я нашел как их уговорить. Мне пришлось сыграть на их слабостях.
Глава 7. Ошейник свободы
Слабость каждого либерала заключалась в Би́лле о Правах, в частности во второй его части. Для меня вторая поправка, гарантирующая право на хранение и ношение оружия для самообороны, конечно, выглядела смешно́, позднее поймёте почему. Но для них бумажки, подписанные в Новом Свете в 1791 году, были чем-то священным. И я, естественно, убедил их, что если они будут уметь обращаться с оружием, то в случае политической оттепели и укрепления политизации общества, их навыки обращения с оружием придадут их словам значительно больший вес в гражданском обществе.
Хотя воспитание патриотизма, гражданской сознательности в контексте укрепления боевого духа и было предусмотрено уставом, вероятно, я слишком уж увлекся присвоением работы замполита и совсем не заметил, как ко мне стучался старый майор. До отбоя было меньше часа, я кое-как набросил пижаму и поспешил открыть. Передо мной стоял усатый мужчина с огромной и явно тяжелой коробкой.
— Ну и тяжелый у вас стук, пан майор, вы прям как Отто Бисмарк! — сказал я, не сразу поняв, что сморозил.