Мы приближались медленно и осторожно, под прикрытием кустов и высокой травы мы двигались как тени. Мои уши от ЭМИ болели так, что было сложно закрыть рот, но сердце стучало медленно. Цель была так близко, и наконец, когда оставалось всего полторы сотни метров, я вышел на связь и обратился к солдатам:
— Ну что, парни, прославимся! Работаем тихо и хладнокровно, как на учениях. Короли и вольты с севера, дамы и тузы с юго-запада, остальные в лоб. Марш!
Напряжение нарастало неимоверно, добыча была практически у нас в зубах, и когда мы приблизились на сотню метров, цифры должны были начинать открывать беспокоящий огонь. На крышу объекта вышел вражеский солдат в странной радиационно-защитной форме. Он посмотрел вокруг через бинокль и замер. Я хотел уже отдать приказ открывать огонь, как вдруг солдат заметил одного из нас, снял маску, поднял руку и что-то крикнул.
По моим ушам вновь ударила волна ЭМИ, но солдат не унимался. Он бежал нам навстречу, совершенно не пытаясь пригнуться или спрятаться в объекте. Совсем даже наоборот, он стремился обратить на себя внимание он бежал и махал руками как можно выше и громко кричал.
В мгновение моего замешательства от ЭМИ сержант заметил, как из объекта выбегают другие члены экипажа. Они не бежали внутрь, а пытались скрыться в бронированной машине. За десяток секунд до того, как они погрузились, я заметил, что все они безоружны и несут с собой ящики с маркировкой красного креста. А когда бронемашина закрыла дверь, то на двери стал отчётливо виден ещё один красный крест.
— Это медицинская машина!
— Почему они без оружия?
Но ответ на этот вопрос дал нам тот, кто бежал навстречу. Он остановился и, приставив руки ко рту, закричал:
— Ракета! Воздух! Ракета! — он ещё раз помахал руками и красноречивым жестом указал нам уходить отсюда подальше.
Затем солдат достал свой пистолет, сделал несколько предупредительных выстрелов в воздух. Когда он понял что мы замерли и не двигаемся он махнул на нас рукой и торопливо но бесстрашно побежал прятаться в объект.
Вскоре с нами вышли на связь из штаба, и всё стало ясно. Смертельно ясно:
— Не подходите к объекту ближе чем на двести метров, открыт огонь на поражение баллистической ракетой. Повторяю: дистанция двести. Как поняли?
С нашей стороны к нам летела ракета. Я отдал отчаянный приказ отступать, и прежде чем мы её услышали, мы успели отступить почти на двести метров. Этого должно было оказаться достаточно, но… Когда ракета показалась на небосводе, мы поняли, как мы ошибались.
Прямо из центра объекта, из носика жабы, начала распространяться огромная туча холодного водяного пара, и когда ракета почти поразила цель, из комплекса вырвалась ослепительно белая молния. Она озарила всё так, что солнце показалось чёрным кругом, взрывная волна молотом прибила меня к земле. Последнее, что я помню, это жуткую боль, подобную той, которую я ощущал от ЭМИ, но только по всему телу и в сотни раз сильнее.
Глава 17. КБО «Земляника»
Очнулся я обессиленным, измождённым и почти слепым. От моего эльфийского слуха зрения и радиочувств не осталось и следа. Я едва мог различить отдельные пальцы на руках. Кости ныли так, будто титан в них распылили а потом снова сплавили. Но оставался нюх. Он лишь обострился и я почувствовал сильный запах сульфадиазина серебра и хлоргексидина, которым обрабатывали мою кожу.
Бронежилет, каска, набедренные пластины наколенники и наголенники поглотили большую часть световой энергии а вот одежда, которая прикрывала всё остальное расплавилась и прилипла, обжигая кожу. Единственное что радовало, эльфийский пигмент в клетках кожи отразил большую часть светового потока и открытые участки рук и скорее всего лица были практически невредимы.
Своим телом я почувствовал как ко мне приближаются шаги, как к моему телу прикасаются умелые руки, и поворачивают меня на другой бок. Вероятно, когда я подвергся неизвестному мне тогда излучению я лежал на животе, и пострадала моя поясница, ягодицы подколенные участки и шея. Что врачи мне говорили я не мог различить сам, потому я запустил механизмы автоматического самолечения, и стал по крупицам восстанавливать свою иммунную систему, проводить ревизию потерянных клеточных тканей, в первую очередь нервных, особенно слуховых.
— На вид обычная баба, майор, если бы не уши.
— Может с виду и баба, но далеко необычная.
— Как минимум потому, что вероятно она и есть командир того взвода.