Мои старшие дети уже нашли себе кто жен, кто мужей, и дом уже успел выдохнуть от их непрерывного гудения, но ещё не успел по ним соскучиться. Однако оставались ещё эльфы. По сути, те же сын и дочери, их точно так же родила моя жена, но с тем отличием, что я поработал и над их генами. Чёрт меня дёрнул дать им три сотни лет молодости. Теперь они будут тут вечно толпиться, а что, торопиться ведь некуда! На секунду пожалел я тогда. Но когда одна из них вошла в мой кабинет, я мгновенно пожалел об этом сожалении.
В дверь вошла моя дочь — Сильвия. Высокая стройная девушка на вид лет девятнадцати, стояла в двери как иллюстрация сказочной принцессы. Длинные светло русые волосы были изысканно сплетены и перевязаны зелёной лентой. Изящные, утончённые черты лица, прямой, слегка курносый, нос — всё было на недостижимой высоте. Она сверкала своими озорными голубыми глазами и поправляла зелёное парчовое платье, точно под цвет ленты в волосах.
— Чего это ты так вырядилась? В модельное агенство не пущу, мы уже это обсуждали! — сказал я и швырнул свою ерунду в ящик.
— О, папа… Ну неужели ты не понимаешь…
— Нет не понимаю! Нечего разбазаривать красоту на рекламу палёных парфюмов и банок с огурцами.
— А если бы на рекламу пива или гаечных ключей? — сказала она и улыбнулась, точно как её хитрая зараза мать.
— Не искушай меня! Рассказывай, что стряслось.
— А. Ну да точно. — сказала она и изменилась в лице.
Она начала тревожно ходить по кабинету и смотрела во все стороны кроме моей, со смесью тревоги и озорства на лице. Она тревожно оттопыривала свои эльфийские ушки и выглядела как фенек учуявший кобру. Наконец, она собралась с мыслями, направила ушки на меня и остекленевшим от ужаса взглядом посмотрела.
— К тебе пришел парень, военный, в целом ничего конечно, но, о чём это я… А да. Он принёс тебе повестку! Пап ты что, уходишь в армию?
— Ну я был на военной кафедре, закончил с отличием, но мне уже пятьдесят два, это больше чем выход на военную пенсию. Очень странно… — опрометчиво сказал я.
Сильвия в ужасе приложила руку ко рту.
— Неужели… неужели тебя заберут на войну? — пробормотала она и побледнела.
Я не успел ответить, а Сильвия стала ещё тревожнее. Она посмотрела на меня с ужасом, который постепенно начал переходить в решимость.
— Нет, мы этого так не оставим! Да по какому праву! По законному… Ур-р-р — нервничала она.
— Да брось Сильвия, обычные бумажные штучки. Хотят померять, пощупать, палкой потыкать, в базу данных вбить может.
— Нет! Он был очень серьезен! Он так мужественно напрягал брови… — сказала она, опустила руки на бёдра и тут же отдернула их. — Нет папа! Мы тебя спрячем! Я не позволю чтобы тебя не дай бог…
Сильвия бросилась ко мне в объятья. Она обняла меня так, как в тот раз когда впервые услышала грозу за окном. Я обнял её так же как в тот раз, и успокоил, тихим шепотом:
— Лапочка моя, да ничего они мне не сделают. Подушнят-подушнят да отстанут.
— Я так волнуюсь, а вдруг они захотят у тебя отнять…
— Вас у меня никто не отнимет, а это главное.
— Но ведь они могут тебя, того этого. — сказала она и на миг стала совсем серьезной.
— Ладно. Давай его напоследок хоть за нос поводим. Раздевайся, и отдавай мне своё платье.
Ах да. Забыл сказать, что выгляжу я совсем как моя дочь. Да-да, в мельчайших деталях. И там тоже.
Когда я конструировал технологии которые дали мне возможность синтезировать жизнь, я просто хотел избавить людей от врожденных генетических пороков, древняя мутная история, юношеский идеализм всё такое. Однако идея облечь революционный инструмент в форму женского тела мне показалась вполне эстетичным. Да что там, я и сейчас нахожу очень ироничным, что вещь, способная дать мне без особого преувеличения власть над миром, внешне выглядит как обычная женская прелесть.
— Слушай, он тебя видел в твоей причёске?
— Ну да.
— Чёрт. Причеши меня так же.
Дочь взяла гребень, и старалась причесать мои волосы так же как свои. Я намекнул ей что она долго возится, но она вновь стала серьезной.
— Послушай Сильвия, ты даже не представляешь как много людей пытались применить ко мне окончательное решение эльфийского вопроса…
— Да-да, Знаю-знаю. …и все они плохо кончили.
— Ну не то чтобы плохо, я бы сказал, посредственно…
— Не смей так шутить при мне. — сказала она и на её белоснежном лице появились два красных румянца.
Дочка подобрала оброненный гребень и продолжила расчесывать меня ещё медленнее. Но затем она остановилась совсем и, проглотив сальные смешки, серьезно сказала: