Тем вечером мы долго ломали голову над тем, что же замышляет Кульман. Хотя нам и было очевидно к чему он стремится, хитросплетения его действий всё же оставалось неясным.
Под утро мы решили предпринять ещё одну попытку мозгового штурма. На этот раз куба более плодотворную.
— Расскажи, пап, дядя Микуш, он же вроде бы завязал со своими сектами, так? — спросил меня Авель.
— Мы с ним завязали.
— В смысле? Ты что тоже промывал мозги наивным?
— Ещё как! Хотя это была и его идея, я всё же попробовал себя в роли идола. Не хочу вспоминать об этом.
— А придётся. — сказал мне Авель, и вернулся с лужайки на скамейку.
Мы оба вернулись на скамейку. Время близилось к утру, летуны давно уже разлетелись, а Золотарь становился всё тише, и умиротворённее и спокойнее. Я рассказал о том, как Вишневский овладел инструментами промышленного убеждения, о том, как он создавал множество сект, поглощал многие другие и ставил под контроль их гуру. Рассказал о том, как сильно напоминает русское долбославие всё то, что вишневский использовал как ступеньки на пути к власти.
— Думаешь он сам в это верит? — спросил Авель.
— Скорее всего нет. Хотя, ты с ним больше общался, как думаешь ты?
Авель задумался. Его лицо стало серьёзным и решительным. Он долго обдумывал мой вопрос, а потому всё же встал, и с первыми лучами солнца заговорил:
— Он верит только в то, что может поставить под свой контроль. Если бы у Перуна были яйца он бы их нащупал, и прикрепил к ним электрошокер и дистанционным управлением. Но на самом деле, я не думаю что он так уж плох.
— В каком смысле?
— Я не сильно вхож в польское общество, но парни из маминой аптеки иногда ведут со мной светские беседы.
— И что же они говорят?
— Просят защитить их.
— От чего?
— Польша погружается в нацизм. Благополучие и законность у нас беспрецедентная в Европе, но люди хотят большего. После того, как Вишневский истребил компрадорских политиков и военных, оказалось что они не столько угнетали, сколько сдерживали Польшу. Я как будто окунулся в документалку про Германию перед первой мировой. В народе процветают непонятные реваншистские настроения, и политики и их карманные журналисты на этом паразитируют.
— А что говорит мама?
— Мама всё больше отстраняется от нас с сёстрами. Пропадает в бизнесе. Но она однажды проболталась. Мама сказала, стыдно даже говорить… — Авель склонил глаза и тихо сказал — она говорит: "все уже побывали на вершине Европы. Надеюсь сейчас наше время". Она ещё так злобно улыбнулась, и платье надела красивое.
— Даже платье надела? Вот же зараза. Плохо дело…
— Всё хуже чем ты думаешь, пап. Даже без биопанка Вишневский способен подчинить себе всю Европу. Те, кто консультирует высших чинов государства, состоят в сектах и обществах подчинённых Вишневскому. Если я правильно понял всё что ты мне рассказал, то местные сектанты анархисты — его марионетки. — Грустно сказал Авель и склонил голову.
Но потом он вдруг напряг брови так, что черты его лица исказились. Щеки испещрили складки точно как у его матери, а в глазах загорелись дерзкие хулиганские огоньки. Он посмотрел мне в глаза, глянул на мою грудь, а потом усмехнулся и медленно проговорил:
— Я знаю как мы можем всё выяснить.
Авель ещё немного подумал и продолжил, уже более сосредоточенно:
— Смотри. Если ты говоришь, что Кошкин считает что русские долбославные секты являются проектом полиции, то это явно почерк дядюшки Микуша. Он и в Польше начал проникновение государственные институты через полицию. Полиция везде, она как иммунная система.
— А Кульман как СПИД.
— В старину, СПИД часто не замечали, если у пациента куча других болезней, то же самое придумал и он. Он спустил с поводка политиков реваншистов, чтобы цапнуть Россию. Если русский медведь разозлиться на польского пуделя, то для русских это будет маленькая победоносная война, которая скроет истинную природу ядовитого укуса.
— А что если русский медведь растерзает польского пуделя?
— Кульману это только на руку. Он с самого начала говорил со всех теликов, что против войны. Мы тому доказательство. — Авель вскочил и ударил ногой скамейку так, что чуть не заныл от боли — Вот же хитрец!
— Что?
— Русским плевать что он там по телику свистит, им плевать что он будет говорить русским. Именно потому он сдал русским нас, как жест доброй воли! Вот подумай, отец, все биопанки далеко отстают от нас, но наш с тобой потенциал будет мощнее ядерного оружия. Только задумайся, мы с тобой способны пережить ядерную войну, что делает нас уникальным активом. А Вишневский просто отдал нас врагу, чтобы уравнять шансы, как те американские физики, что отправляли в СССР детали Манхэттенского проекта.