Кожа на моих руках покрылась мурашками.
– Почему?
Машина остановилась. Мы были на подъездной дорожке к дому моей матери.
– Я не слышала о семье Карлайла до твоего восемнадцатого дня рождения, настоящего, о котором ты не подозревала. Впервые за восемнадцать лет. Но это был не твой отец. А его брат, Никколо, тот самый, который хотел, чтобы я сделала аборт. Ему нужны были доказательства, что ты действительно Виктория Конвей, дочь Джонатана Конвея. Я предоставила их ему. Отдала копию твоего второго свидетельства о рождении. Больше я о них не слышала, но, когда Рэндала спросили конкретно о тебе, мы поняли, что кто-то начал что-то подозревать. – Она говорила быстро. – Стюарт был хорошим человеком. Он знал, что ему предстоит, когда женился на тебе. Если бы он не…
Трэвис открыл дверь.
– Виктория, пожалуйста, никому об этом не рассказывай. – Она кивнула в сторону Трэвиса. – Он сможет защитить тебя?
Я посмотрела на человека-скалу, того, кто запугивал меня всего лишь несколько дней назад. Хотя мне было видно лишь его тело, потому что он стоял снаружи и придерживал дверь, я представила его тёмные глаза и прищуренный, полный подозрения, взгляд. Вновь посмотрев на мать, я кивнула.
Она накрыла мою ладонь своей, и вновь быстро заговорила, но уже тише.
– Хорошо. Ты понятия не имеешь, с чем тебе предстоит столкнуться. Милая, тут столько всего. Я знаю, ты ненавидишь меня, но нам ещё есть о чём поговорить. Не буду отрицать, я несправедливо обвиняла тебе в том, что на самом деле было тебе неподвластно. Однако, что сделано, то сделано, и всё это было ради твоей безопасности. Я не подпускала тебя ради твоего же блага. Ты не должна была появиться на свет.
– Миссис Саунд, – раздался голос Трэвиса.
Я молчала, не зная, что сказать, и Мэрилин покинула лимузин. Через несколько минут рядом со мной сидела Вэл, а машина снова ехала.
– Вик? – Голос сестры наполняли любовь и поддержка. – С тобой всё хорошо? Ты какая-то бледная. Что сказала мама?
Что она сказала? Я не в состоянии была переварить эту новую информацию. Карлайл и Джонатан… Она была замужем за обоими. Я не должна была появиться на свет? Не должна была, но появилась. Какая фамилия у Карлайла? Точно не Конвей, не как у Вэл. Из-под накрашенных век полились слёзы. Прежде чем я что-то успела сказать, руки Вэл обвились вокруг меня, и я упала на её плечо.
Среди всего, что рассказала моя мать, на первом плане было лишь одно – у нас с Вэл были разные отцы. Неужели я только что потеряла свою сестру? Она не была моей единокровной сестрой, как я всегда думала. Мы были сёстрами, а теперь нет. Мои плечи задрожали.
– Всё будет хорошо, – утешала меня Вэл. – Тебе станет легче. Я знаю, это тяжело. Возможно, ты подумаешь над тем, чтобы принять психологическую помощь. Ты слишком молода, чтобы быть вдовой. Тебе не следует справляться с этим одной. – Её рука гладила мою спину. – Я отложу свою поездку в Уганду. Останусь с тобой.
Я покачала головой.
– Нет, Вэл, не нужно, – сказала я между всхлипами. – Я не хочу, чтобы ты откладывала поездку.
Взгляд её заботливых серых глаз встретился с моим, когда я спросила:
– Ты можешь дать мне те таблетки? Пожалуйста? Я хочу поспать. Не хочу больше думать.
Глава 22
Настоящее.
«Смертельную колыбельную» сменил «Танец Смерти». Я попыталась открыть глаза, но передо мной лишь темнота. Я не могла открыть глаза или дело было в повязке?
«Нет!» – хотелось закричать мне. Этого не могло быть. Я бы ни за что на свете не вернулась туда. Никогда. Почему я там оказалась? Последнее, что я помнила, это снотворное, что дала мне Вэл, и то, что я заснула. Я была в своей кровати, в своей комнате. Как это произошло?
Я почувствовала, что сжимала пальцами знакомые холодные, гладкие прутья. Внутри меня поднялась волна гнева. Я не хотела этого делать. И не собиралась. Как только я собралась отпустить прутья, со мной заговорил голос Стюарта:
– Я здесь, милая. Покажи нам свою неотразимую, влажную киску.
Нет! Я сжала ноги.
– Давай же, Тори, не зли нашего друга.
Это не наяву. Стюарт мёртв! Я видела, как он умер! Пока мой мозг отчаянно искал ответы на вопросы, кровать прогнулась. Я попыталась отпустить прутья, но не смогла. Мои руки не подчинялись моему сознанию.
Холодные грубые пальцы схватили меня за лодыжки. В противоположность обычному, я выбросила ногу и почувствовала, как она ударилась во что-то твёрдое. Кровать снова дрогнула, шершавые ладони безжалостно сжали мои лодыжки и дёрнули меня вниз. Хоть я и пыталась бороться, но одна за другой, мои лодыжки были крепко привязаны, и ноги раздвинулись так широко, что это причиняло боль.