– Я хотела перехватить тебя, пока ты не ушла, – негромко сказала она.
Это уже было слишком. Я закрыла глаза.
– Что-то с мамой?
– Да. – Она потянулась к моей руке. – Ничего плохого. Всё хорошо. Она очнулась и заговорила. Даже поговорила с полицией. Она всё помнит. Её история кажется нереальной, но они выслушали её.
Я посмотрела в тёмные глаза Трэвиса. Мы оба уже были без сил. Ещё я волновалась за Броди, но мне необходимо было увидеться с матерью. Впервые в жизни мне хотелось увидеться с ней.
– Я зайду к ней на пару минут.
Вэл кивнула. Мы направились к лифтам, Трэвис следовал за нами. Вэл зашептала:
– У неё были интересные посетители.
Я подняла бровь, безмолвно призывая её продолжать.
– Тот мужчина, помнишь, который приходил ко мне и искал тебя? Думаю, он знает маму. Медсёстры сказали, что поначалу она выглядела настороженной, но, когда в палату зашла я, они уже во всю разговаривали. Вместе с ним был и другой мужчина, они очень похожи. По-моему, они нашли общий язык. Мама улыбалась.
Когда мы подошли к палате матери, у Вэл запищал пейджер.
– Прости. Меня вызывают.
Я постаралась проигнорировать её полный сочувствия взгляд, который она бросила на меня перед тем, как быстро удалиться по коридору. Я приблизилась к двери, гадая, доведётся ли мне увидеть своих мать и отца вместе. Пару дней назад такая мысль казалась бы абсурдной. Я открыла дверь и обнаружила Мэрилин в одиночестве, она сидела и смотрела в окно. Когда мать повернулась ко мне, я увидела, что по её щекам струились слёзы.
– Мама, ты в порядке? Что случилось?
Покачав головой, она отвела взгляд.
Я подошла к её кровати и присела на краешек.
– Я связалась с адвокатом. Его зовут Филлипс, Броди Филлипс. Он сможет помочь тебе. – Я взяла руку матери, молясь, чтобы тот действительно смог помочь ей, чтобы он не был болен, как Паркер. Этого просто не могло произойти. – Вэл рассказала мне, что ты говорила с полицией. Я знаю, что вся эта история кажется абсурдной, но я тебе верю.
Влажные серые глаза повернулись ко мне, и мама слегка покачала головой.
– Я натворила так много ошибок. Я была молода и верила в то, что слышала. Я думала… – Она умолкла, а её миниатюрное тело задрожало.
Выпрямившись, я спросила:
– Что? Что, мама? Что ты думала?
Она посмотрела вниз, туда, где моя ладонь накрывала её руку. Перевернув её, она переплела наши пальцы.
– Я думала, что он откажется от тебя или что его семья причинит тебе боль. Как много времени я потеряла! Мне так жаль. Я понимаю, что ты ненавидишь меня, и не виню тебя за это.
Я вздохнула, а потом медленно выдохнула.
– Ненависть – это сильное слово. Были времена, когда оно соответствовало бы действительности, но не сейчас.
Она сжала мою руку.
– Он знает. Твой отец знает.
Я кивнула.
– Мы разговаривали. Он не сказал этого напрямую… но у меня сложилось впечатление, что он всё знал.
Мама уронила подбородок на грудь.
– Он сказал мне, что понятия ни о чём не имел. До похорон Стюарта он даже и подумать не мог, что всё это время я лгала о тебе. Я-то думала, что он приехал туда из-за тебя. – Мать покачала головой и встретилась со мной взглядом. – Но нет. Это было просто совпадение. Он приехал туда из-за Стюарта, но потом увидел меня рядом с тобой. Ты так сильно на него похожа, и он всё понял.
– Не хочешь ли ты сказать, что Никколо….
Она кивнула.
– Он извинился и передо мной, и перед Карлайлом. Сказал, что у него были подозрения, но, когда я показала свидетельство о рождении, он не стал докапываться до сути. И никогда не упоминал о нём перед Карлайлом.
Я отвернулась, осматривая её палату. За окном всё ещё светило солнце. И тут, в кресле в углу комнаты, я заметила пиджак. Серый пиджак, который немедленно узнала.
– Мам, Броди Филлипс заходил к тебе вчера вечером?
Она посмотрела на меня сквозь пелену воспоминаний, но потом её взгляд прояснился.
– Что? Филлипс? А, тот адвокат, о котором ты говорила. Да, он заходил вчера вечером. Но я всё ещё была не в себе от наркоза. Только очнулась. Он сказал, что ещё вернётся. А что?
Я показала подбородком в сторону кресла.
– По-моему, это его.
Я поднялась и подошла к пиджаку, вдохнула аромат свежего постиранного белья, и в груди заболело.
– Не знаю, – ответила мама. – Я даже не видела этот пиджак. Прости, Виктория. Я прошу прощения за очень много вещей.
Я прижала пиджак к себе, и мои мысли были только о Броди.
– Ещё увидимся, мама. А пока тебе лучше отдохнуть. – Я посмотрела в сторону двери и в маленьком окошке увидела широкие плечи Трэвиса. – Думаю, мне нужно вернуться домой.