– Восхитительная панорама.
– Не такая восхитительная, как ты, – сказал он, снимая мои очки и пристально глядя в мои серо-стальные глаза.
– Броди, я не могу…
Его губы перехватили мои слова, и он твёрдой грудью прижал меня к стене. Трепет от предвкушения, который я чувствовала чуть ранее, разросся до пламени, словно ветер раздул искру в охапке соломы. Я отдалась страсти, и мои руки обхватили его лицо, ощущая щетину, к которой я так хотела прикоснуться. Мои пальцы замерли, как только наши языки соединились. Мне не хотелось признаваться, что я боялась перестать сдерживаться, боялась не запомнить тлеющее внутри меня чувство. Комнату заполнил звук нашего дыхания, биение моего сердца отдавалось у меня в ушах, и в то же мгновение все логические рассуждения заглушил голод по тому, что лишь Броди мог мне дать.
– Боже, Вики, – наконец вымолвил он, прерывая поцелуй и слегка отстраняясь от меня.
Его глаза потемнели, когда он сказал, – О, ты охренительно хороша на вкус. Я скучал по тебе.
Я прислонилась к его груди, уткнувшись щекой в рубашку. При звуке его ровного сердцебиения моё тело становилось податливым. Сдерживаемое напряжение просачивалось через каждую пору, я стала невесомой, удерживаемой на месте лишь его руками. Борясь с желанием сменить наше вертикальное положение на горизонтальное, я застыла.
– Броди, я-я не могу. Не сегодня.
– С тобой всё в порядке, детка? Ты выглядишь такой… не знаю… как будто ты сейчас взорвёшься.
Отойдя от него, я направилась к дивану, приводя в порядок платье, игнорируя ту часть себя, что стремилась потеряться в его объятиях.
– Почему ты думал, что я не приду? – спросила я. – Мы договорились на час дня, сейчас ещё рано.
– Ты не ответила на мое последнее сообщение. Я боялся, что, возможно, кто-то ещё прочитал его.
– Нет, – решительно ответила я. – Можешь мне не верить, но мой телефон всегда со мной. Я удалила сообщение. Не стоит лишний раз испытывать судьбу. Ну, а теперь, расскажи мне, что случилось?
Он нахмурился.
– Как Стюарт?
Я покачала головой и потупила взор. Это были все те же слова и те же, ещё более важные, невербальные жесты, что видели все, кто задавал мне этот вопрос.
– Не очень. По всей видимости, доктора думают, что это может произойти в любой момент. Когда он в сознании, то ведёт себя разумно, но когда крепко спит – кажется, будто он в обмороке! По-моему, это из-за медикаментов. Хотя он не жалуется, врачи говорят, что эта форма быстропрогрессирующей лейкемии крайне болезненна. Они постоянно накачивают его обезболивающими. Делают всё, что в их силах, чтобы он ушёл спокойно.
Броди коснулся моей руки.
– Браво. Отличная речь, миссис Харрингтон. А сейчас скажи, как этот мудак действительно себя чувствует?
Мои печально изогнутые губы искривились в улыбке, и мой взор метнулся к нему.
– Он умирает. Он страдает. Судьба жестока, но он заслужил каждую чёртову секунду этих страданий, как бы я хотела, чтобы она довела своё дело до конца и прикончила его. Наблюдение за тем, как он умирает, высасывает из меня жизнь.
– О..., – его аквамариновые глаза заблестели. – Я был бы рад сделать тебе искусственное дыхание.
Напряжение последних трёх месяцев постепенно уходило из моих скованных плеч.
– Не искушайте меня, мистер Филлипс. Я слабая женщина.
– Не говори так. Да ты просто скала. Я бы хотел, чтобы он пострадал ещё несколько лет, если бы это не было так тяжело для тебя.
– Вчера я встречалась с его врачом-онкологом. Они исчерпали все возможные варианты лечения. Это действительно вопрос времени. Но теперь он начал спорить о болеутоляющих. А мне нравится, что он спит от них. Надеюсь, что однажды он уснёт и не проснётся.
Броди наморщил лоб.
– Ты знала, что Паркер вчера был у вас?
– Нет.
Я рассердилась. Мне не нравилось, что Стюарт встречался со своим поверенным, партнёром-учредителем «Крейвен и Ноулз», без меня. Если честно, я не доверяла ни одному из них.
– Да, был, – подтвердил Броди. – Вчера утром.
– Меня не было дома, – задумчиво произнесла я, вспоминая последние двадцать четыре часа. – Первую и третью среду каждого месяца я встречаюсь с представителями организации «Харрингтон». Моя сестра возглавляет новую медицинскую миссию.
Броди кивнул.
– Добрая доктор Конвей. В ней нет и капли эгоизма.
– Это точно.
Я неподдельно улыбнулась. Если говорить о святых, то Валери – следующая на канонизацию.
– У меня такое чувство, что всё решают сроки, – продолжил Броди. – Паркер упомянул, чтобы ты не спускала глаз со Стюарта, а он с тебя.