Ара стала проблемой, которую я не могу решить.
— Я не до конца уверен, что с ней делать, Лоренцо, — признаюсь, откладывая бумаги.
Он выглядит удивленным. Когда я в последний раз обсуждал что-то личное? Я вообще не привык говорить на такие темы, но, если не выпустить пар, я буду вынужден перестрелять половину сотрудников, потому что эта женщина сводит меня с ума.
— Если позволите сказать, я удивлен, что вы еще не избавились от нее. Насколько я понимаю, вы подозреваете, что она может быть причастна к краже груза. Вероятно, в этом как-то замешан ее отец. Любого другого вы бы уже допросили и давно избавились. С ней же вы… обращаетесь иначе. Простите за дерзость, но, похоже, она привлекла ваше внимание совсем по другим причинам.
Мне совсем не нравится его намек и то, что он заметил — я действительно отношусь к ней иначе. И, по правде говоря, кажется, ей даже нравится, как я ее мучаю. И мне тоже. Безмерно. Я понял, что, как бы ни хотелось сломать ее… я не хочу ее убивать. Не хочу, чтобы она была далеко, вне зоны моей защиты. Но и привязываться к ней я тоже не желаю.
Если бы кто-то другой позволил себе такой же тон, как она сегодня утром, это не осталось бы без последствий. И все же, покидая ее квартиру, я чувствовал нечто вроде стыда и вины — чувство, которое я не испытывал уже… много лет. Я привычно полез в карман за ее ожерельем, вспоминая, что его там больше нет. Раньше я часто вытаскивал его и разглядывал крестик с ее инициалами, обдумывая, как разобраться с этой маленькой гадюкой. Эта одержимость разрушает мое здравомыслие.
Ара права. Игра, которую я затеял, превратилась в нечто совсем иное. Из-за одного этого факта я должен бы ее убить и покончить с этим.
— Думаешь, она отравила меня? — Спрашиваю я у Лоренцо.
— Простите? — Он выглядит сбитым с толку.
Мой телефон вибрирует, и я с нетерпением смотрю на экран. Наконец-то она ответила на мое сообщение. Почему-то я не смог удержаться и отправил ей его больше часа назад. Ей бы не мешало помнить, что у нее нет выбора. Она принадлежит мне.
Я: Приходи сегодня на мероприятие со мной.
Ара: Нет.
Я: Ты не можешь все еще злиться из-за ожерелья.
Тишина.
Я: Помнишь нашу договоренность?
Ара: Я уже иду с Лили. Не хочу, чтобы кто-то знал о нашей связи. Надеюсь, у тебя отвратительный день.
Я не могу не улыбнуться, представляя, с какой искренней ненавистью она это пишет. Уверен, что Ара избегает нашей связи, особенно если ее отец всерьез настроен выдать ее замуж в течение следующих шести месяцев. Но, так или иначе, я не намерен этого допускать.
Лоренцо отвлекает меня, смотря на свой телефон.
— Сэр, Гончие нашли новые улики рядом с местом, где был украден груз.
Он протягивает мне свой телефон. Наши люди неделями прочесывали район, чтобы найти хоть что-то, что поможет. Помимо тех нескольких, кого мы захватили и пытали до смерти, операция прошла безупречно. Вторая попытка у них явно вышла неудачной, в отличие от первой. С тех пор никто не пытался воровать наши грузы.
На видео с камеры, установленной у местной пекарни в двух улицах от склада, всего на пару секунд видно, как двое мужчин в белых масках проходят мимо — таких же, как носят наши Гончие.
Лоренцо указывает на одного в черной кожаной куртке.
— По комплекции похож на Рикки Картона, которого мы убили. Кто второй, не знаю.
Я сжимаю зубы. Кто бы ни был этот второй мужчина, он явно играет более важную роль во всем этом. Меня разрывает оттого, что я позволил своей зацикленности на Аре ослепить меня. Я что-то упустил и чувствую, что правда уже близко, что только сильнее злит.
— Собери Гончих на встречу сегодня вечером.
Лоренцо забирает свой телефон.
— Вы правда думаете, кто-то из них мог вас предать?
У них у всех есть причина быть мне верными всю жизнь. Но это не останавливает никого, если они думают, что смогут получить что-то лучше. Интуитивно я знаю, что их преданность непоколебима. Мы наблюдали за каждым из них неделями, чтобы это доказать.
Но если я выясню, что один из них был соучастником, я сожгу его заживо.
43
Я получаю очередное сообщение от Луки и чувствую, как он наслаждается своей мнимой властью надо мной. Как будто, чтобы вернуть себе свободу, я обязана ему отвечать, делая вид, что не ненавижу его всеми фибрами души. Мамино ожерелье висит на моей шее, как напоминание. С сегодняшнего утра у меня ощущение, будто что-то изменилось, и я никак не могу собраться, вернуть ту холодную уверенность, за которой пряталась столько лет.