Нейпьер сел напротив меня, Эдит оказалась от него по одну руку, викарий по другую. Я видела, что от него не ускользнуло смущение, охватившее его жену и викария, но мне было неясно, известна ли ему причина этого.
- Удивительно, что и вы здесь оказались, - обратился Нейпьер к викарию. - Мне всегда казалось, что вы перегружены работой, а тут вдруг сидите за столиком и потягиваете сидр... впрочем, это очень приятная работа, вы не согласны, миссис Верлейн?
- У нас у всех бывает время для отдыха, и это, я полагаю, не мешает, а даже помогает работе.
- Вы правы... как всегда. Впрочем, мне очень приятно видеть вас всех отдыхающими. Как вам нравятся наши окрестности?
- Здесь чудесно.
- Миссис Верлейн даже осмотрела Сэндаун, - сказал викарий.
- Как... одна?
Викарий покраснел, Эдит опустила глаза и пролепетала:
- Мне надо было сделать кое-какие покупки.
- Ну, конечно. А миссис Верлейн не захотела ходить по нашим магазинам. Зачем ей? Наверное, вы живете в Лондоне, миссис Верлейн, поэтому считаете наши магазины недостойными внимания. А вот Эдит, наоборот, уделяет им чересчур много внимания. Постоянно ездит куда-нибудь, чтобы увидеть... - тут он сделал паузу и перевел взгляд с Эдит на викария, - увидеть, что продают в местных магазинах.
Казалось, Эдит вот-вот расплачется.
- Но я, правда, не могла найти в магазинах то, что мне нужно.
- Не могла?.. - Нейпьер удивился, и снова его взгляд упал на викария.
- Нет... Я хотела подобрать... ленты.
- Ах вот оно что, понятно, - произнес насмешливо Нейпьер.
- Нужные цвета бывает очень трудно найти, - вставила я.
- Конечно, в таких маленьких городах, как наш, - добавил Нейпьер. А я подумала: "Он знает, что она приезжала повидаться с Джереми, и сердится из-за этого. Но сердится ли он? Разве его это волнует? Не хочет ли он просто помучить этих двоих? Но зачем он все время задевает меня, подчеркивая, что я приехала из Лондона? Чем я ему не угодила?
- Ну, миссис Верлейн, - обратился он ко мне, - как вы находите наш сидр?
- Очень хорош.
- Приятно слышать.
Он допил, поставил кружку на стол и поднялся.
- Думаю, вы меня простите, если я поспешу по своим делам. Вы приехали верхом?
- Нет, - ответила Эдит. - В повозке.
- Ну, конечно. Надо ведь везти покупки. А вы? - он перевел взгляд на викария.
- Я приехал на повозке священника. Нейпьер кивнул.
- Разумно. Вы хотели помочь довезти покупки. Хотя, нет... ведь ваша встреча была случайной, верно?
На несколько секунд его взгляд задержался на мне.
- Au revoir, - попрощался он и ушел.
Мы молча остались сидеть за столом. Сказать нам было нечего.
На обратном пути Эдит очень нервничала. Мне казалось, что мы вот-вот угодим в канаву.
Какая опасная ситуация, думала я, и мне очень жаль Эдит, совсем еще девочку. Как она справится с тем отчаянным положением, в котором оказалась по собственной вине. Мне хотелось защитить ее, но как, я не знала.
***
Я сидела в гостиной дома священника, с мучением слушая, как Оллегра ковыряется с гаммами.
Она не прикладывала ни малейших усилий к учебе. У Эдит по крайней мере были хоть какие-то способности, Сильвия занималась из страха перед матерью, Эдит была по натуре старательна, но Оллегра ничем подобным не отличалась, и ничего не могло ее заставить перемениться.
- Вы теперь расскажете сэру Уилльяму, что я безнадежна, и со мной нет смысла заниматься?
- Я не считаю тебя безнадежной. И не собираюсь отказываться от занятий с тобой.
- Вы, наверное, боитесь, что если я перестану заниматься, у вас не будет достаточно работы?
- Мне не приходило это в голову.
- Тогда зачем вы утверждаете, что я не безнадежна?
- Потому что безнадежных не бывает. С тобой довольно трудно, в огромной степени из-за твоего характера, но не безнадежно.
Оллегра посмотрела на меня с любопытством.
- Вы нисколько не похожи на мисс Элджин, - сказала она.
- А почему я должна быть на нее похожа?
- Потому, что вы обе преподаете музыку.
Я недоуменно пожала плечами и, выбрав из стопки ноты, поставила их на пюпитр.
- Ну, приступай! - сказала я Оллегре.
Несомненно, девочка красива, но как-то вызывающе красива. Темные, почти черные волосы резко контрастировали с ее синевато-серыми глазами, которые сверкали из-под четко очерченных густых бровей. Пожалуй, она была самой красивой в Лоувет Стейси, хотя красота ее была слишком яркой и какой-то тревожащей. И она, по всей видимости, осознавала ато. На шее у нее висела нитка кораллов, они были туго нанизаны и топорщились, как шипы.
Оллегра рассмеялась и сказала:
- Не пытайтесь походить на мисс Элджин, вы совсем другая. Вы вкусили жизнь.
- И она тоже, - быстро отпарировала я.
- Вы ведь понимаете, что я подразумеваю под жизнью. Я тоже намерена вкусить жизнь. Я буду, наверное, как мой отец.
- Твой отец?
Оллегра снова рассмеялась. Низким, дразнящим смехом.
- Неужели вам никто еще не рассказывал о моем ужасном происхождении? Вы знакомы с моим отцом, мистером Нейпьером.
- Разве он...
Оллегра хитро кивнула, наслаждаясь моим замешательством.
- Поэтому я здесь. Сэр Уилльям ведь не может отвергнуть свою родную внучку, верно?
Насмешливость вдруг исчезла с ее лица, сменившись страхом.
- Верно ведь, не может? Что бы я ни сделала. Я ведь его внучка, разве не правда?
- Если Нейпьер твой отец, то конечно.
- Вы сказали "если", как будто сомневаетесь в этом. Но никаких сомнений быть не может, потому что Нейпьер сам признал себя моим отцом.
- В таком случае, ты несомненно внучка сэра Уилльяма.
- Я не-за-ко-нно-рожденная, - Оллегра произнесла это слово медленно, будто смакуя каждый слог. - А моя мать... Вы хотите узнать о ней? Она была наполовину цыганка. Она ушла отсюда, когда я родилась. Оставаться в этом доме она уже не могла.
Оллегра пропела приятным, немного хрипловатым голосом: "Уехала с цыганами в кибитке кочевой..."
Она внимательно посмотрела на меня, чтобы убедиться, какой эффект произвели на меня ее слова, и осталась довольна, потому что по моему лицу было, наверняка, видно, насколько я ошеломлена.
- Во мне течет цыганская кровь, но я - Стейси. И ни за что не откажусь ни от своей пуховой постели, ни от туфелек на высоких каблуках, пусть даже пока я их и не ношу. Но они у меня будут, и я стану носить драгоценности, я буду ходить на балы, и я никогда, никогда не уеду из Лоувет Стейси.
- Я рада, что ты так ценишь свой дом, - произнесла я сухо. - А теперь давай займемся этой пьесой. Она очень простая. Начни медленно, попытайся почувствовать, что говорит музыка.
Оллегра скорчила гримаску и повернулась к фортепьяно. Но музыка для нее была абсолютно неинтересна. Ее мысли бродили далеко, как и мои. Я думала о Нейпьере, об этом гадком мальчишке, который принес своей семье столько несчастья и был изгнан из дома.
***
- Я часто думаю, - безо всякой видимой связи вдруг сказала Оллегра, что же все-таки случилось с той исчезнувшей женщиной.
Мы вчетвером пили чай в классной комнате: мои ученицы из большого дома и Сильвия.
У меня чуть чашка не выпала из рук. Я не раз пыталась вывести людей на разговор о Роуме, и все же всегда испытывала сильное волнение, когда они сами вдруг начинали говорить о ней.
- Какая женщина? - спросила я, надеясь, что это прозвучало достаточно безразлично.
- Ну та, которая приезжала сюда и выкапывала всякие вещицы, - пояснила Оллегра. - Сейчас об этом почти не вспоминают.
- А одно время только и было что разговоров о ней, - вставила Сильвия.
- Но люди ведь не исчезают каждый день, - заметила я небрежно. - Как вы сами думаете, что могло произойти?
- Моя мама считает, что они все это нарочно устроили, - сказала Сильвия, - чтобы было побольше шума. Некоторым этого только и надо.
- Зачем им это надо? - допытывалась я.
- Чтобы придать себе вес.