- Нет, вы должны... должны.
- Пожалуйста, не будьте такой решительной. Этим вы меня расслабляете. Еще никто никогда не пытался выдать меня за героя.
- Я не делаю из вас героя. Уверяю вас. Я просто хочу, чтобы вы спокойно посмотрели фактам в лицо... чтобы вы поняли, что нельзя все время размышлять о прошлых трагедиях... Особенно, если они произошли случайно, ведь то, что произошло с вами, могло произойти с любым.
- О, нет, - возразил он. - Разве это могло бы случиться, например, с вашим другом Годфри Уилметом?
- У любого могут происходить случайности, - настойчиво повторила я.
- Вы когда-нибудь еще встречали человека, который бы убил своего брата?
- Нет, но...
- Конечно, нет. И вот около вас Годфри Уилмет, этот вполне достойный молодой человек, который так много может предложить вам. Возможно, что уже предложил и не был отвергнут.
- Боюсь, что некоторые склонны делать слишком поспешные выводы.
- Из ваших слов я заключаю, что официального предложения еще не последовало.
- Удивительно, как только двое молодых проявляют друг к другу дружеское участие, тут же все решают, что они поженятся.
- Людям нравится быть проницательными.
- Ну, тогда мне бы очень хотелось, чтобы их прорицания не касались меня.
- Вам самой разве не приходила мысль еще раз выйти замуж? Или все еще мешают воспоминания о вашем покойном муже? Но вы уже стали другой, - сказал Нейпьер нежно. - Я заметил это. Знаете, вы даже смеяться стали чаще. Кажется, вы обрели для себя новый смысл жизни. И это благодаря Лоувет Стейси.
Я промолчала, и он продолжил:
- Вы ведь почти забыли его, значит, вы от него уже свободны.
- Забыла его! - неистово воскликнула я. - Мне никогда не забыть Пьетро.
- Но вы уже внутренне готовы начать новую жизнь. Неужели он всегда будет присутствовать в ваших мыслях... этот давно ушедший третий... Тогда с каждым годом этот человек будет приобретать в вашем воображении все большее совершенство. И при этом всегда оставаться молодым. В таком случае с ним никто не может соперничать. Он останется непобежденным.
Я зябко повела плечами.
- Стало совсем холодно. И у меня ноги совсем промокли.
Нейпьер наклонился и, взяв мою ногу, снял туфлю и начал согревать мою ступню руками.
- Нужно было надеть более тяжелую обувь, а не эти тоненькие туфли.
- Не было времени переобуться. Я хотела успеть застать здесь "привидение".
- Вы хотели узнать, кто прикладывает столько усилий, чтобы все помнили о моем брате?
- Да.
- Вы очень любознательная женщина.
- Боюсь, что так и есть.
- И очень импульсивная.
- И это правда.
- Однажды вы уже действовали в порыве. Возможно, что поступите так еще раз.
Он надел туфлю мне на ногу.
- Вы немного дрожите. Неужели на вас так действует ночная прохлада? Я хочу задать вам вопрос. Однажды вы приняли решение. И с точки зрения здравого смысла довольно глупое решение. Вы бросили свою карьеру... ради мужчины. Вы, должно быть, долго анализировали себя, свои возможности, прежде чем принять такое решение. Я прав?
- Нет.
- Вы не мучились сомнениями?
- Нет.
- Как обычно вы действовали импульсивно и были уверены, что принимаете правильное решение... единственно правильное?
- Да.
- И теперь вы об этом жалеете.
- Я ни о чем не жалею.
- Да, однажды вы приняли смелое решение. - Он говорил чуть ли не с завистью. - Интересно, станете ли вы это делать еще раз.
- Возможно, я не очень изменилась с тех пор.
- Насколько - это мы, возможно, еще узнаем. Я рад, что вы ни о чем не жалеете. Тот, кто испытывает сожаление, часто начинает жалеть себя, а жалость к себе не очень привлекательна в людях. Я стараюсь от нее избавиться.
- И вы делаете это весьма успешно.
- Нет, боюсь, что довольно часто я все-таки жалею себя. Постоянно говорю себе: "Все сложилось бы по другому, если бы..." А с тех пор, как вы появились здесь, я повторяю это все чаще. И вы знаете, почему. Между нами так много общего. А Эдит... бедная Эдит... ее смерть повлияла на всех больше, чем ее жизнь.
- Смерть?! - резко переспросила я.
- Да, я думаю, она умерла. Но как же вы подозрительны! Вы снова сомневаетесь во мне. А ведь несколько минут назад... Нет, конечно, я всегда внушал вам сомнения, и в какой-то степени сам стремился к этому. Мне было бы приятно сказать себе: несмотря на свои сомнения, она... Да, мне хочется от вас того же безрассудства, с которым вы уже однажды поступили.
Я поспешно прервала его:
- Должна признаться, я слышала вашу ссору с отцом... во всяком случае какую-то часть ее. Я слышал, как он сказал, что намерен выслать вас из дома.
- И вы слышали, что я отказался уехать.
- Вскоре после этой ссоры я сыграла для сэра Уилльяма одну вещь, которую кто-то подложил в подобранные для меня ноты.
- И вы думаете, что это сделал я?
- Нет, пока я так не думаю, но вы сами должны мне сказать.
- Так вот - я не делал этого. Вы верите мне?
- Да, верю.
Он взял мою руку и поцеловал.
- Пожалуйста, говорите мне всегда правду. Для того чтобы я могла помочь вам, я должна знать правду.
- С вами я снова чувствую себя счастливым, - сказал он. Его слова глубоко меня тронули, потому что еще никогда его голос не был таким нежным и таким глубоким.
- Я очень хочу этого, - призналась я довольно опрометчиво и тут же быстро добавила:
- Но уже пора возвращаться.
Я двинулась по тропинке к дому, он пошел рядом и вдруг сказал:
- Между нами всегда было нечто общее. Мы оба были под властью прошлого. Я - потому что убил своего брата, вы - потому что слишком любили, "без меры и благоразумья" <У. Шекспир, "Отелло", акт V, сцена 2. Перевод Б. Пастернака.>.
- Никогда не думала, что для любви нужны мера и благоразумие.
- Значит, вы хотите возразить поэту.
- Да. Я уверена, что не может быть любви "без меры", но как можно измерить чувства, которые человек отдает другому. И в жизни нет большего счастья, чем любить и отдавать.
- Вы хотите сказать: любить и получать?
- Нет. Любить и отдавать.
- Тогда, должно быть, вы были очень счастливы.
- Да, была.
Мы пересекли лужайку и вышли к садовым террасам.
- Но привидения мы так и не нашли, - сказала я.
- Да, не нашли, но зато мы сделали более важное открытие.
- Спокойной ночи, - попрощалась я с ним и вошла в дом. Он остался снаружи.
11
Я направилась к миссис Линкрофт, чтобы сказать ей, что не иду сегодня утром в дом настоятеля, потому что Сильвия поправилась и придет вместе с Элис и Оллегрой сюда, когда они закончат заниматься с викарием.
Дверь была приоткрыта, и я легонько постучала. Ответа не последовало, и я заглянула в комнату.
К моему удивлению, миссис Линкрофт оказалась у себя. Она сидела за столом, держа перед собой газету. Она не услышала меня, и это было очень странно.
- Миссис Линкрофт, с вами все в порядке? - спросила я. Только тут она заметила мое присутствие и оторвала глаза от стола. Она была очень бледна, ее большие серые глаза были влажны, видно, от непролитых слез.
Почти тотчас растерянное выражение исчезло с ее лица, и она снова стала такой, как всегда, собранной и спокойной.
- Ах, это вы, миссис Верлейн, прошу вас, проходите.
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросила я, входя в комнату.
- О... да, вполне. Правда у меня немного сонное состояние. Этой ночью я плохо спала.
- Как жаль! С вами такое часто бывает?
Миссис Линкрофт повела плечами.
- Уже много лет я не знаю, что такое хороший сон.
- Это очень плохо. Надеюсь, вы ничем не обеспокоены?
Она с тревогой посмотрела на меня, и потеряв над собой контроль, непроизвольно положила руки на газету, как будто хотела скрыть ее от меня.
- Обеспокоена?.. Нет, ничего, нет.