— Просто хочу, чтобы сегодня ты спала в моих объятиях.
Во время завтрака я тщательно продумывал свой план. К несчастью, результат всегда был одинаковым.
Я был покойником.
Я не мог рассказать ей здесь. Мама разозлится, если приедет и увидит покрытый пеплом клочок земли у пляжа, потому что Сидни сожжёт домик её отца.
За городом. Вот где я ей расскажу. По дороге в кампус.
Я решил, что если отвезу её в какой-нибудь лес, никто не услышит, как она будет орать.
Да ладно, я не собирался её убивать!
Я просто знал, что если она не сможет поймать такси или сесть на 143 автобус, ей придется всё выслушать. Подождите, деревья... камни... корни... Лучше отвезу её в открытое поле.
К тому времени как мы уехали с побережья, чувство вины, которое я испытывал, усилилось. Крошечная рука Сидни ни на секунду не выпускала мою, и я чувствовал капающий пот – липкое напоминание о том, что я был засранцем – всё сильнее проступающий на моих ладонях.
Сидни, — скажу я, — позволь мне сначала сказать, что я безумно влюблён в тебя. Настолько, что планировал твою гибель последние шесть недель. Я знаю, ладно? Я такой осёл... Да, я прощаю тебя за то, что разгромила мою машину... Я целиком и полностью согласен с тобой, детка. Давай больше никогда не будем говорить об этом… Затем мы поцелуемся и обнимемся, так ведь? Потому что любая нормальная девушка будет всецело прощающей, если её парень признается в хорошо продуманной стратегии, как разрушить её жизнь и заставить её страдать от ужасного унижения.
— Я знаю, о чём ты думаешь, — нежный голосок Сидни пробился в мои мысли о неизбежном кровопролитии. Она, наконец, остановилась на джазовой радиостанции и открыла окно, чтобы проветрить пропитанный виной воздух.
— Я, правда, думаю, что не знаешь. — Искоса посмотрев на неё, я свернул к ближайшему городскому парку.
— Ты думал о первом курсе, да? — Она повернулась ко мне с самой очаровательной улыбкой. — Я тоже думала об этом. — Упершись ногами в приборную панель, она глубже устроилась на кожаном пассажирском сидении. — Я чувствую себя глупо из-за того, что солгала тебе. Я не сказала, что ты был моим первым, потому что не хотела, чтобы тебе стало неловко, и ты пошёл на попятную.
— Ты подумала, что я променяю тебя на кого-то ещё? Думал, по мне было видно, что я никуда не собирался.
Мы заехали на парковку редко посещаемого национального парка. Он был посередине между побережьем и кампусом, и я хорошо знал местность. Конечно, на случай, если придётся быстро смываться отсюда.
— В этом парке есть хорошие маршруты, — сказал я, доставая с заднего сидения флисовую кофту.
Сидни улыбнулась и отстегнула свой ремень.
— Постой, — сказала она, порывшись в своей футболке. — Отлично, мой перцовый баллончик при мне. Кто знает, что там в лесу. Там могут водиться медведи.
Скрепя зубами, я вышел из машины. Как я мог забыть о грёбаном перцовом балкончике?
— Мне, вероятно, следует оставить записку. — Я начал рыться в своей сумке. — Смотрители парка хотят знать, когда люди идут здесь в поход. Ну, ты понимаешь, кто они и когда начали маршрут. — И чтобы они смогли найти моё тело, когда Зловещая оглушит меня перцовым баллончиком и столкнёт со скалы.
Чёрт. На этом маршруте есть обрыв, она может инсценировать всё так, что будет выглядеть как несчастный случай. Я написал краткую записку, упомянув, что все несчастные случаи, имеющие отношение к скалам, это на самом деле не несчастные случаи и их нужно тщательно расследовать, и засунул её под дворник.
— Вот, давай я оставлю номер своего телефона. — Сидни подошла к записке, но я покачал головой.
— Я уже оставил там оба наших номера, красотка. Не утруждай этим свою прекрасную головку.
— Прекрасную головку? — Сделав круглые глаза, она вскинула голову, говоря мне, что её это не развлекло. — Мне не нравится, когда ты начинаешь сыпать комплиментами, Грей. От этого я нервничаю. А у меня есть причина нервничать?
— Не-а, конечно нет. — Я схватил её за руку и потянул к началу маршрута. — Теперь расскажи мне, почему ты выбрала Грея Питерса, чтобы потерять с ним девственность?
— Ну, во-первых, мне понравилось, что ты не говорил о себе в третьем лице, как большинство качков, — сказала она, качая головой.
— Извини, скажи, почему ты выбрала меня.
— Потому что ты был честен.
Я посмотрел на вершины хвойных деревьев, ожидая, что Бог сбросит ветку на мой толстый череп.
Я честный.
Я честно был в двух секундах от того, чтобы наделать прямо в штаны. Сидни считала меня хорошим человеком и возненавидит, когда правда всплывёт наружу. Что и случится, как только мы найдем безопасное место на поляне, где мы сможем сразиться с ней, и где я первым делом смогу отнять её перцовый баллончик.
— Это Ангел смерти, — прокомментировала Сидни, указывая на скопление высоких белых грибов на стволе ели. — Они убьют тебя. Ага, смерть наступит из-за отказа печени в срок от шести до десяти суток после употребления. — Она повернулась ко мне лицом, идя спиной по тропе. — Мне известны все ядовитые грибы в лесу. Папа научил меня и Джека. Первые симптомы – диарея и рвота. Потом бредовое состояние и припадки. Потом впадаешь в кому и умираешь, — сказала она с ослепительной улыбкой.
Я добавил зону, свободную от грибов, к быстро растущему списку того, что не должно быть в зоне доступа, когда сообщу новости Сидни.
Глава 39
Грей продел пальцы в петлю ремня моих штанов и притянул меня к себе. Обняв меня за плечи, он прошептал мне на ухо:
— Сидни, я привёл тебя сюда, чтобы кое-что сказать.
Любовь.
Он собирался признаться мне в любви. Но что было ещё более нереально, я думала, что была готова сказать ему то же самое в ответ. Мой друг, но и мой товарищ, а теперь единственный человек, которого я хотела видеть рядом по ночам.
Он заставлял меня смеяться. Он заставлял меня усомниться во всем, что думала и знала о людях – особенно о нём. Он был добрым, забавным и ужасным танцором, но он был настоящим, и я думала, что любила его. Так сильно, что, возможно, даже посещу футбольную игру. Нет, не настолько сильно, но очень близко к этому.
Я повернулась к нему лицом, и он опустил глаза на грязную землю леса, пиная открытый корень дерева.
— На знаке говорится, что через полмили будет обрыв. — Я подпрыгивала рядом с ним, пытаясь успокоить нервы. — Может, нам подождать и поговорить там?
— Нет, — быстро ответил Грей, вытирая ладони о свою куртку.
Боже, он так нервничал. Я знала, что будет дальше. Он почти сказал это вчера на ужине и прошлой ночью на пляже. Едва ли в состоянии спать, я всю ночь думала об этом – я любила Грея.
— Я знаю, Грей.
— Знаешь? — Он поднял взгляд на меня, на его лице отразилось облегчение, вернув его щекам их нормальный оливковый оттенок. — О, слава Богу, Сидни.
Он раскрыл свои объятия, и я поспешила в них.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала я ему в грудь, и он отодвинул меня, чтобы смотреть мне в лицо. Его глаза блестели, слезились от эмоций. Он собирался сказать мне эти же слова в ответ.
— Сидни, я...
— Вы, ребята, должны уйти. — Смотритель парка, одетый в зелёную униформу, появился позади Грея, и мы оба подпрыгнули. — Маршрут закрыт на сезон для ремонта. Там, впереди, наверху оползень. — Он вытащил лист бумаги из нагрудного кармана. — Я пришёл осмотреть место у скалы, потому что в записке сказано...
Грей вырвал из его руки записку и сунул в свой карман.
— Мы знаем, о чём там говорится, — прошипел он, схватив меня за руку. — Мы уходим. Не заметили знак.