— Ты пьян, Питерс. — Ченс кивнул головой, сигнализируя Фернандо. — Нам надо забрать тебя отсюда. Завтра встреча с представителем «Стиллерс».
— Насрать на Питтсбург, — невнятно произнес я, снова пытаясь встать. Когда я начал как в замедленной съёмке опускаться прямо в стеклянный кофейный столик, Ченс схватил меня за руку. — Насрать на футбол.
Ченс расхохотался.
— Фернандо, пойдём, засранец!
Фернандо приподнял и понёс меня, как двухлетняя девочка носит тряпичную куклу, пока мы, наконец, не дошли до пустого крыльца Эккольса. Когда мы обернулись, Ченс исчез.
— Жди здесь, — сказал Фернандо, прислонив меня к перилам и обернув мои руки вокруг колонны. — Сцепи пальцы. — Когда я этого не сделал, Фернандо тщательно переплёл мои пальцы. — Я скоро вернусь.
«Ночь – моя подруга, — подумал я, глядя в безоблачное небо. — её угольно-чёрная душа засасывает меня, словно что-то широкое, угольно-чёрное и поглощающее». Ага, хорошо сказано. Надо будет позже записать.
Вскоре после моего, достойного приза, озарения, чёрная машина подъехала и остановилась перед домом. Кто паркуется за пределами вечеринки? Дилетанты.
Пассажирская дверь открылась, и я присмотрелся получше, наблюдая за тем как, по крайней мере, четыре Сидни спрыгнули с сидения.
— Сидни? — пробормотал я и с третьей попытки отпустил свой столб. Все Сидни остановились как вкопанные и посмотрели на крыльцо.
— Питерс?
— Сидни!
Я ощутил тепло внутри, когда, спотыкаясь, спускался по ступенькам крыльца.
— Сидни, вы выглядите как экзотические греческие богини. — Раскрыв объятия, я подошёл к ней и врезался в заднюю дверь машины.
— Дерьмо, — пробормотал я, схватившись за свое плечо. — Почему ты подвинулась, детка?
— Я стояла у капота всё это время, — сказала она, скрестив всё свои восемь рук. — Питерс, ты пьян. Где Ченс и Фернандо?
Пойдя на звук её голоса, я ударился о бордюр и упал назад, ударившись головой о бетонный тротуар. Когда Сидни присела на колени рядом со мной, я услышал, как закрылась ещё одна дверь.
— Питерс, какого чёрта ты тут делаешь? — Она повернула мою голову на бок, и я почувствовал, как её крошечная ручка коснулась моих волос. — Чёрт, у тебя идёт кровь.
— Я люблю тебя, Сидни, но ты не любишь меня. — Я схватил её за руку, притянув ближе. — Я должен кое-что тебе сказать. Да, я написал то письмо, но я подпишусь под каждым словом. Ты очень талантлива, и когда я попаду в НФЛ, куплю тебе радиостанцию.
Я подумал, что увидел на её лице улыбку, но с тем же успехом это мог быть и дьявольский оскал.
— И ты такая низкая, Сидни. По моей просьбе они сделают все раковины и фонтаны с водой на радиостанции ниже на пять дюймов. Только для тебя.
— Беги внутрь и приведи Ченса, — сказала Сидни, и я, проследив за её взглядом, увидел высокого темноволосого хищника, который не заслуживал ничего кроме гнева сатаны.
— Шарбас? — Я сел и выдернул голову из рук Сидни. — Тебе, мать твою, хватило наглости тут появиться? — Я повернулся к Сидни. — Стань позади меня, детка.
— Питерс, что ты делаешь? Иди домой, — сказал Ник, небрежно прислонившись к своей машине. — Ты больше не нужен Сидни, золотой мальчик.
— Ник, — резко произнесли Сидни. — Он пьян и поранился. Иди в дом и приведи помощь.
Бешеная ярость охватила все мои мышцы, когда я посмотрел на его ехидную ухмыляющуюся физиономию и на его дурацкие, проданные без рецепта врача, хипстерские очки.
— Я в порядке. Просто помоги мне подняться. Я поднял руку, и Шарбас схватил её, потянув меня вверх.
Как только я устойчиво встал на ноги, посмотрел на своих прекрасных Сидни, а потом опять на грязного насильника.
— Тебе конец. — Ударив предплечьем Ника по шее, я прижал его к машине. Лицо Ника покраснело, и я сделал так, чтобы оно стало пурпурным, несколько раз подряд дав ему в челюсть.
— Грей, остановись! — кричали Сидни позади меня. — Что ты делаешь?
После ещё двух ударов кто-то стал удерживать мою руку, и я поднял взгляд, обнаружив, что Фернандо оттаскивает меня. Он развернул меня, и я увидел Ченса и Сидни, которые стояли на газоне.
Ченс подмигнул и выпил стаканчик пива в мою честь.
— Красава, — сказал он.
— Ты, мать твою, рехнулся? — кричал Шарбас, и внезапно Фернандо отпустил меня, и я упал на колени. Когда я развернулся, Фернандо уже удерживал Шарбаса.
Ползая по тротуару, я прижался к ноге Сидни.
— Он насильник, Сидни.
— Грей, заткнись. — Предупредил Ченс.
— Мне плевать если меня вышвырнут из команды, — крикнул я, повернувшись лицом к Шарбасу. — Мне плевать на твоё соглашение о неразглашении с Нортерном, ты, трус. Можешь позвонить своей мамочке и засудить меня. Мне насрать.
Я указал на Сидни, стоящих за мной.
— Я люблю её, а ты разрушил нас. Она не грязная сучка, и она набирает десять тысяч по шкале кисок.
Сидни ахнули позади меня, и я повернулся к ним.
— Ты слышала его тем утром, детка. Не меня. Я бы никогда не сказал такого.
— Не верь ни единому его слову, Сидни, — крикнул Шарбас, и Фернандо прижал его к машине. — И ты прав, Питерс, я засужу тебя за клевету. — Он указал на Сидни. — У меня есть свидетель.
— Бритни Сондерз, — сказал я, указывая Сидни взглядом на Шарбаса. — Спроси его о Бритни Сондерз, Сидни.
Глава 47
Два года назад...
Дверь Грея захлопнулась, и я оторвала голову от подушки.
— Грей? — позвала я, зевнув и поёрзав на простынях.
Должно быть, я задремала, когда он ушёл за водой. Грей реально вымотал меня. Но только от одних мыслей о нём, я начинала улыбаться как идиотка. Я подумала, что если подлизываться к маме следующие два месяца, я бы убедила её позволить мне перевестись. Изменившаяся вежливая Сидни определённо смогла бы уговорить озлобленную сорокапятилетнюю женщину со склонностью к причинению боли, верно?
Нет? Ну, я бы что-нибудь придумала.
Я знала лишь то, что между нами явно была химия. Не только на физическом уровне. Чёрт, мы только что проболтали три часа о таких пустяках, но это было захватывающе. Для таких глупых шуточек должны пройти годы общения с одним человеком. Мы же успели всё это за одну прекрасную ночь.
Закрыв глаза, я бросилась лицом в его подушку, снова вдыхая его запах.
В дверь дважды постучали, и я подняла голову, ожидая, что войдёт Грей.
— Четверть очка по шкале кисок за эту грязную сучку там за дверью, но я отвёз её в город Потрахульск. Она усвоила свой урок, — прозвучал голос за дверью, и я прижала руки к ушам, готовая дать себе пощёчину.
Я не могла думать. Я не могла слушать. Кровь стучала в моих ушах, когда я спрыгнула с кровати и схватила свои вещи. О чём я думала? Конечно же, Грей был мудаком.
Надев своё платье, я почувствовала, как слёзы покатились по щекам, пока я ждала, что Грей войдёт, но вместо этого, я услышала, как звук шагов по коридору затих.
Открыв нараспашку дверь, я стала искать ближайший выход. К счастью, напротив комнаты Грея оказалась лестница, я босиком пробежала два пролёта и вошла в гостевую спальню.
Не плачь, Сидни. Или сделай это позже. Не сейчас.
Когда я вошла, Меган обнимала Бритни, которая плакала. Она была в том же платье, что было на ней прошлой ночью. Вместо того чтобы спросить, что произошло, я запаниковала и схватила свою сумку у подножья своей кровати, которой так и не воспользовалась. Я должна была убраться оттуда.
Когда я услышала от Бритни всхлипывание, от которого содрогнулась земля, я обернулась.
— Что случилось? — спросила я, повесив свою сумку через плечо и бросая нервные взгляды на дверь. Я провела пальцами под глазами, делая вид, что вытираю тушь, но я была готова вот-вот взорваться.