Однако в этот раз Саврасов не пожелал встречаться со мной в своем кабинете на Челюскинцев, как делал обычно. Мне пришлось катить до самой привокзальной площади и отыскивать крошечное кафе под названием «Восток-Запад», где за одним из дальних столиков меня уже поджидал мой приятель. Он дожевывал жирный кусок отбивной, глотал кофе из пластикового стаканчика, а в пепельнице рядом с ним тлела уже третья сигарета.
— К чему такая конспирация? — спросила я, усаживаясь напротив него и подпирая подбородок ладонями.
— У-у-у, — замычал приятель в знак приветствия, тут же отодвигая от себя тарелку с мясом. — Пришел раньше времени и решил перекусить. Дома совершенно пустой холодильник: времени нет даже на то, чтобы по магазинам прошвырнуться.
— Как сказала бы моя дорогая тетушка, тебе давно пора завести семью, — заметила я.
— Поздно! Кому нужен стареющий полицейский, которой целыми сутками пропадает на работе?
— Так, значит, ты назначил мне встречу в кафе исключительно потому, что дома у тебя шаром покати?
Стас тщательно вытер жирные пальцы о салфетку, схватил со стола нераспечатанную пачку «Мальборо» и сдернул с нее фольгу.
— Нет, Женя, не только поэтому. Просто дело важное, — сказал он, зажимая губами сигарету и наклоняясь над зажигалкой. — И о нем никто не должен знать, — он сделал затяжку, поднял голову и, пристально глядя на меня, добавил: — В том числе и в моем отделе.
По тому, как прямо смотрел на меня Стас, по его сурово поджатым губам и сухому тону я сразу поняла, что разговор будет долгим. Поэтому я стянула с плеч кожаную куртку, попросила у официанта чашку двойного эспрессо и коротко велела:
— Излагай.
Собственно говоря, все оказалось просто.
— Месяц назад мы поймали одного афериста, Ника Ветлицкого, — быстро вводил меня в курс дела Стас. — Мужик долгое время занимался тем, что собирал информацию о командированных. Разумеется, его интересовали только обеспеченные люди. И надо отдать ему должное, делал он свое дело профессионально, о приезжем узнавал буквально все: когда и каким рейсом прибывает, откуда, где останавливается, сколько наличных у него будет при себе. Вынюхивал каким-то образом даже то, сколько денег у человека на банковском счету. Все эти данные Ник кропотливо собирал и… продавал шайке картежников.
— Да ну? — покачала я головой. — И как же вы отловили такую рыбку?
— Случайно! Один товарищ заметил, что за его счетом следят, и обратился в полицию. Мы начали разматывать клубок — и вышли на Ника Ветлицкого. Но нужно понимать, что Ник — это всего лишь пешка. Поначалу он пел песню, что вышел из шайки и больше на картежников не работает. Но в нынешней ситуации это уже не имеет особого значения. — Саврасов перевел дыхание и продолжал: — Нам сейчас намного интереснее сама эта компания — а вернее, их главарь Прохор Федосеев.
Я непонимающе моргнула, и Стасу пришлось пояснить:
— В мире тарасовских картежников это фигура номер один. Причем он — давняя головная боль не только нашего отдела полиции, но и федеральных спецслужб. Долгое время он колесил по всей стране и бывшим союзным республикам, отыскивал богатеньких простаков, садился с ними сыграть партейку-другую в покер — и в итоге те лишались и денег, и имущества. Впрочем, он и в Европу частенько заглядывал. В архивах до сих пор хранятся сведения об аферах, которые он проворачивал в Париже, Лондоне и Берлине. Самое интересное, что долгое время было даже непонятно, кого, собственно, ловить: то ли высокого блондина атлетического телосложения, то ли тучного дядечку предпенсионного возраста. А может, под личиной Прохора Федосеева и вовсе скрывалась женщина. Никто толком не знал, что это за фигура, — скорее всего, на него работали разные подставные лица. Но в какой-то момент Прохор утихомирился. Исчез. Испарился. Несколько лет о нем не было ни слуху ни духу, и все уже начали потихоньку забывать эту загадочную личность. Но год назад…
Стас сделал паузу, раскурил очередную сигарету и продолжил: