В ванной Эдди посмотрел на высокий гребень красных волос, острый, как иглы дикобраза. Смотрел долго, размышляя обо всех странностях своей жизни и о том, какой диковинный оборот она приняла в последнее время. Думал обо всем, что Саломея говорила этой ночью, когда было уже слишком поздно, чтобы лгать.
Он достал из шкафчика несколько бритвенных лезвий — руки дрожали. Скверно, ведь дело должно быть сделано как следует. Опять посмотрел на свое отражение: лицо бледное, заросшее щетиной и, пожалуй, осунувшееся. Потом глубоко вздохнул и прошел по коридору на кухню.
Там взял из ящика ножницы и снова направился в ванную — очень медленно, чувствуя в руке холод металла и в глубине души надеясь, что на дом упадет ядерная бомба или грянет какая-нибудь другая катастрофа и произойдет это прежде, чем он откроет дверь ванной и повернет кран, наполняя раковину горячей мыльной водой. Прежде, чем он сделает то, что нужно сделать.
В это утро мистер Патель вдруг заметил, что в последнее время Президент-стрит слегка изменилась. Это прямо-таки бросилось ему в глаза — по дороге от газетного киоска. Улица, безусловно, выглядела лучше. Может, все дело в морозе, но сегодня она сверкала в лучах яркого солнца, и все вокруг казалось необыкновенным. Там, где раньше был старый табачный магазинчик, открылась новая закусочная, где подавали кебабы, — современное заведение, сверкающее нержавеющей сталью, украшенное искусственными растениями. Маленькая прачечная закрылась, ее фасад был в лесах и закрыт металлическими листами, обклеенными афишами рок-концертов и «левых» митингов. Но это временно. Мистер Патель знал, что скоро здесь откроется шикарный вегетарианский ресторан с площадкой для парковки и большим выбором вин. Он читал об этом в местной бесплатной газетенке. Улица была расчерчена новой ярко-желтой разметкой — цвета подсолнухов, а не полустертыми коричневыми линиями, как остальные городские улицы. Из обломков старого автопарка уже поднимался высокий жилой дом из красного кирпича. Воздух гудел от рыка отбойных молотков и пневматических дрелей. Город перестраивался, и «Брайтсайд» вносил в это обновление свой вклад.
Мистер Патель стоял на тротуаре, с удовольствием разглядывая входную дверь «Брайтсайда», покрытую блестящей ярко-синей краской; оконные рамы сверкали белизной, утреннее солнце играло на новой черепичной крыше. Мистер Патель задумчиво потер подбородок, изучая новую вывеску над дверью. «Гостиница „Брайтсайд“, открыта в 1840 г., владельцы Н. и X. Патель» — возвещали золотые буквы, возможно слишком яркие, как говорила его жена, но, с другой стороны, почему бы и нет?
Пройдя сквозь новую дверь-вертушку, мистер Патель, хозяин всего, на что ни падал его взгляд, устроился в сумраке пахнущей сосной задней комнаты, сел поудобнее, открыл номер «Индепендент», взял ручку, положил рядом курительную трубку и принялся за чтение. В глубине души он был абсолютно счастлив.
Но часом позже, как раз когда он готовил себе вторую чашку чая, случилось кое-что весьма тревожное. Этого человека он заметил еще раньше: весь в черном, даже на голове черный вязаный шлем, тот слонялся возле гостиницы. Сперва мистер Патель решил, что это не в меру робкий курьер, который боится войти, даже хотел выглянуть на улицу и помочь ему, но тут зазвонил телефон, поступил заказ на номер, и мистер Патель отвлекся от странной фигуры. А теперь она опять попалась ему на глаза. Человек в черном стоял на противоположном тротуаре и курил, устремив взгляд на окна верхнего этажа, потом посмотрел на мистера Пателя. Не спеша глянул налево и направо, пересек улицу. Мистера Пателя бросило в пот. Человек в черной коже, черно-оранжевом шлеме, закрывающем пол-лица, и черных перчатках шагнул в дверь. Он двигался неторопливо, будто забрел сюда просто так. Оглядел холл, потом перевел взгляд на регистрационную стойку, откашлялся и сделал несколько быстрых шагов вперед.
— Стойте, где стоите, — предупредил мистер Патель. — Мы тут не держим денег. Что вам нужно?
Секунду-другую пришелец стоял неподвижно, а потом засмеялся. Раскачивался взад-вперед, плечи тряслись от хохота. Вскоре он уже хохотал во все горло. Мистер Патель тоже засмеялся, нащупывая под стойкой палку. Человек в черном медленно поднял руку и, смеясь, осторожно стянул шапочку, обнажив бритую, гладкую как яйцо голову.
— Это я, — сказал он. — Это я, мистер П.
— Боже всемогущий, — ахнул мистер Патель, — Эдди Вираго вернулся домой.
Мистер Патель выбежал из-за стойки и крепко обнял Эдди, хлопая его по спине. Он сказал, что страшно рад возвращению Эдди. Они были уверены, что он вернется. Рано или поздно. Знали, что он не может исчезнуть навсегда, не попрощавшись. Он чуть отстранил Эдди от себя, глядя ему в лицо повлажневшими глазами, и проговорил: