Эдди шагал мимо темного здания Тринити-колледжа к Уэстланд-роу со смешанным чувством робости и радостного возбуждения. На Рождество Дублин — город опасный. Слишком много знакомых, которые так и норовят выскочить из темноты и бросить тебе прямо в лицо все, что думают.
У «Кеннеди» было шумно и многолюдно. Когда Эдди толкнул дверь и вошел, замерзшее лицо обожгло жарким воздухом, насыщенным запахом пота и парами «Гиннесса». Из динамиков гремела народная музыка, парочка студентов в пальто с капюшоном подпевала и размахивала руками, когда вступал хор. В тепле у Эдди заболели замерзшие нос и уши. Вдобавок болела и голова. Под потолком висела густая сизая туча сигаретного дыма, временами она покачивалась, но сохраняла форму. Из рук в руки над головами посетителей передавались кружки пенного пива; пена капала на пол и на спины людей. Эдди боком проталкивался к стойке, видя вокруг знакомые лица, впитывая атмосферу флирта, сплетен и болтовни, которая так характерна для кануна Рождества.
— Привет, сосунок, — послышалось за спиной, — как дела?
Эдди обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть возле своей щеки розовые губы.
— Дин Боб, — рассмеялся он, — что происходит?
— Да ничего, если не считать грабительской квартплаты, — тоже засмеялся Боб, крепко пожимая руку Эдди. — А у тебя что стряслось?
— У меня все отлично, — ответил Эдди, — просто отлично.
— Господи Иисусе, старичок, — воскликнул Боб, — что у тебя с лицом?
Эдди ответил, что это долгая история.
Дин Боб жевал резинку и, по обыкновению, выглядел нарочито спокойным и уравновешенным. Сквозь дырявые джинсы виднелись костлявые колени, а терракотовый джемпер в мелкую клетку явно нуждался в основательной чистке. Боб схватил Эдди за локоть и потащил в туалет, где достал из заднего кармана джинсов маленькую табакерку. Заговорщицки оглядевшись по сторонам, он втолкнул Эдди в кабинку и отвинтил крышку. В табакерке был тонкий белый порошок.
— Я мечтаю о белом Рождестве, — хрипло пропел Боб и свернул трубочкой синий двадцатифунтовый банкнот. — Рад снова видеть тебя, приятель!
Он дружески хлопнул Эдди по спине, сунул коробочку в его дрожащие руки. Эдди вдохнул белый, кисловато пахнущий порошок. С банкнота на него мрачно смотрел У.-Б.Йейтс.
— Герой вернулся домой, — сказал Боб, прикрыв глаза, и тоже вдохнул порошок. Эдди шмыгнул носом, глаза заслезились.
Боб сказал, что их компания заняла пару столов в задней комнате, но Эдди сперва выяснил, кто там собрался. В Дублине было несколько человек, которых ему вовсе не хотелось видеть. И его совершенно не радовала перспектива снова окунуться в атмосферу добрых старых дней.
— В атмосферу? — переспросил Дин Боб. — В атмосферу? Ты где жил все это время, приятель? На планете Вудсток?
К своему удивлению, Эдди почувствовал, что краснеет.
Боб велел ему остыть и не таращить глаза. Он поволок Эдди в заднюю комнату, к столу, вокруг которого Эдди увидел множество давно знакомых лиц, включая Рут и Джимми, сидевших в дальнем конце. Боб снова хлопнул Эдди по плечу и гаркнул:
— Эй, глядите! Нашего полку прибыло!
Лица повернулись в сторону Эдди. Кривые улыбки. Рут махнула рукой, приглашая Эдди сесть рядом. Она и на сей раз выглядела взвинченной. Джимми казался пьяным, потным и каким-то постаревшим.
— Позднее, — одними губами ответил Эдди. Рут явно была разочарована.
Эдди уселся рядом с Дином Бобом и Ронни Кавана; кто-то сунул ему стакан.
— Ну, как тебе там? — внезапно спросил Ронни.
— Нормально, — ответил Эдди.
— А мне тошно. Я там был несколько раз. Пиво у них на вкус как моча.
Боб громко расхохотался:
— Ничего удивительного, парень!
— Мне там нравится, — сказал Эдди.
— Да пожалуйста! — Ронни слизнул с верхней губы пивную пену. — А пиво там все равно как моча.
Боб сказал, что он слишком много пьет, не мешало бы последить за собой.
— Такой у меня характер: если уж я чего решил, то не отстану, — сказал он. Ронни ответил, что никогда этого за Бобом не замечал.
— Я с собой сам разберусь, и мне наплевать, — заявил он. — На твой характер, я имею в виду.