Заперт и свободен одновременно, и потому нужно туда, туда, скорее туда…
Нет дома, должен вернуться, вернуться прямо сейчас, значит, нужно стряхнуть приставучий шепот, который говорит — смирись…
Нас тут трое, — шепчет вдруг эта, зеленоглазая и чувствует рядом чужое, неопытное биение разума, слышит захлебывающийся детский плач…
И, упираясь, вышвыривает, выталкивает второго варга из сознания животного.
Золотые глаза сверкают, зелень и золото разделяются. Слышится гневный клекот, мелькает еще одна алая вспышка — от нее Гриз не успевает уйти.
Огонь вздрагивает, уходит вбок — Кани, умница, поняла, что нужно делать, успела переместиться и оттянуть сколько-то пламени в сторону. Остатки пламени гасит ледяная завеса: Лайл Гроски тоже прибыл на место и занял позицию почти напротив дочки.
Гриз моргает, полуослепленная, льдинки становятся каплями на ее щеках.
Феникс поднимается выше и издает еще один крик, полный призыва.
— Нэйш, не лезь! — кричит Гриз, потому что Рихард наверняка где-то неподалеку. — Лайл, Кани, работаем по-прежнему.
Но работать нет смысла: феникс взмахивает крыльями и уносится в высоту.
Подходит слегка закопченная Кани, у которой тлеют волосы. Кани сбивает искры веселыми ударами ладоней.
— Мантикору мне в суп, а я думала — они мирные.
— Рассказывай, как ты здесь оказалась — бросает Гриз и осматривает дворик. Деревянные качели, палисаднички, горка, песочница. Выгорели клумбы. В окна начинают высовываться жильцы, осторожно, потом все смелее. Кто-то кричит, чтобы вызывали Службу Закона.