— Верно, Йолла, — тихо отвечает чертов убийца, — ты теперь варг.
— Здорово, — бормочет Мелкая. — Гриз обрадуется… еще ученик. Ха, вот я Кани скажу…
Нэйш опускает ее на траву («Отдохни немного, ты потеряла равновесие»). Оборачивается в нашу сторону.
Сижу, бездумно поглаживая голову Мориона у себя на коленях. Слезы скатываются в черную шерсть. Рядом толчется задыхающийся Шибздрик. Ковыляет железная тварюшка куда-то — куда, ей одной известно…
Я всё жду, что Синеглазка ухмыльнется по-своему — чтобы включился рефлекс. Поднялась бы ненависть — и я смогла бы наконец вздохнуть и заорать, какая он скотина. Метнуть нож. Перестать реветь, как маленькая девочка.
Но он не ухмыляется. Вместо этого вдруг закрывает глаза — прячет синеву. А потом очень долго не открывает.
Так, будто не хочет видеть это вот всё.
Или почему-то хочет, чтобы ничего этого не было.
ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ
Йолла дышит спокойно, ровно — нормальный сон пятнадцатилетнего… варга теперь уже. Аманда, тихо напевая себе под нос, убирает в сумку хрустальный шар — «проявилку».
Всё хорошо — скажу я тебе, и ты поверишь,
И окунёшься, дитя, в безмятежные сны,
И распахнутся перед тобою хрустальные двери,
И пойдёшь туда, где восходы ясны…
Гриз присаживается на кровать девочки. Убирает сбившуюся льняную прядку. Смотрит — на остатки слез на ресницах, мечтательную, счастливую улыбку на губах…
Скррр-скррр, — раздается в комнате. Будто память идёт к кровати Йоллы — в несмазанных башмаках. Подкрадывается, дергает тревожно, пробирается в сердце внутренней крепости. Выхватывает трепетно спрятанные, сложенные свитки: девчонка с исцарапанными коленками стучится в комнату.
— Я это… корм грифонам задавали, проверила я. Так если чего еще…
Мамаши из деревни, когда Йолла в очередной раз разбивала носы их сыновьям, фыркали негодующе — «Бестия из питомника!» Или шли разбираться к Гриз. Потому что Йолла всегда была больше частью питомника, чем дочерью своей матери. Неотделимой частью общего «тела» — плевать, что десять лет, что нет магии — она успевала быть с каждым животным и человеком.
Вместе.
Умудряясь ничего не просить взамен — только раз она… спросила, не попросила.
Когда отгремело Великое Противостояние, и Кайетта зализывала раны, и Гриз ощутила — скоро очнутся новые варги, следующее поколение.
Прорастут из «пустых элементов».
— А я… значит, тоже смогу? — и взгляд из-под косо обрезанной льняной челки. — Ну, то есть, если вдруг… я же тоже из «пустых». Во мне это самое тоже ведь проснуться может?
Гриз успела тогда только кивнуть — может. И не успела прибавить роковое: но кто там знает. То, что раздает Дар Варга — не менее прихотливо и непредсказуемо, чем был пресловутый Камень — дававший магию или не дававший ее.
Не успела, потому что девочка независимо сунула руки в карманы, кивнула:
— Да и ладненько. Не, я-то просто спросить — мне-то и так хорошо. О, это ж там надо виверниев проверить — Аманда притирку для чешуи принесла или нет?
«Я… дождалась, — чуть-чуть кривятся в улыбке полудетские губы. — Глянь, Гриз, дождалась же. Я теперь прямо всамделишный варг. Я же теперь варг?»
Гриз кивает. Осторожно вытирает светлую каплю на щеке девочки. Бросает через плечо:
— Рассказывайте.
— Твой распрекрасный опять убил, — хриплый голос Мел. — Кто б мог подумать, а. Лиши эту мразь десерта на сегодня — ну, если только он сильно не обидится.
Нэйш не добавляет ничего.
— Подробности, — давит Гриз, — Морион сработал на защиту, ушел в бросок. Опасность была реальной?
— Да какое, к черту — там только Шибздрикова зверушка…
— Для Кима. Опасность была реальной?
— Премию хочешь выписать этому уроду? Даже если бы и…
— Нет.
Мел давится на полуслове. Гриз приходится развернуться, чтобы охватить взглядом этих двоих.
Мел — бледная, прямая, смотрит на Нэйша со жгучей ненавистью, щёки — в полосках от слез. Рихард — безучастность во плоти — изучает узоры на недавно побеленном потолке.
— Морион не собирался доводить атаку до финала. Для тренированных сторожевых это несвойственно. Цель — удержать жертву до последующего приказа.
— Так какого ж ты…
— Кажется, просто не рассчитал силы, — Нэйш слегка разводит руками. — Иногда при мгновенном воздействии…
Мгновенное воздействие — это Мел. Которая вылетает из кресла, будто мстящий алапард — и Гриз чудом успевает предупредить рывок и перехватить руку с ножом.
— Стоять!
— А ну пусти, — шипит Мел, выкручивая кисть, — я его просто по головке погладить хотела. Просто не рассчитала силы, кажется.
— Сладенькая, — вливается жгучий шепот Аманды от стола с зельями, — если вы будете творить такое в моей лекарской — я усыплю вас всех, не рассчитывая дозу, клянусь Великой Перекрестницей — питомник от этого на несколько дней только выиграет.
Мел опускает нож, сверкая глазами. Нэйш из кресла следит за тусклой сталью с каким-то сумрачным удовлетворением.
— Это действительно было неосознанно.
Ловит взгляд Гриз, слегка дергает челюстью и добавляет:
— Сожалею.
— Можешь запихнуть себе свои сожаления в…
— Медовый мой, — опять вплетает себя Аманда, нежно наклоняясь над спящей Йоллой. — Не хочешь же ты сказать, что внезапно утратил контроль над Даром? Ведь приказать животному с расстояния, пусть и в момент атаки — для тебя легче, чем нойя обыграть моряка в напёрсточек!
— Думаю, он хочет сказать малость другое, — отвечает Гриз, которая так и стоит — на полпути между Мел и Нэйшем, и старается держать в поле зрения обоих. — Держать контроль многократно труднее, если влетаешь в сознание животного, где уже есть варг.
Тишина топит помещение, проливается в окна, плещется вдоль стен — густая, тяжелая. Мел садится на стул, будто ее придавило. Аманда тихонько гладит по лбу спящую девочку — шепчет одними губами: «Не слушай, пряничная, сладкая, не слушай…»
Скррр-скрррр, — с трудом поворачивается колесо времени.
— Нэйш. Йолла еще не покинула сознание Мориона, когда ты оказался там.
Кивок.
— Она ощутила твой удар?
Молчание. Кивок.
— А в момент, когда Морион умер — она… ощутила это тоже? Коснулась его разума — в тот самый миг?
— Возможно.
Тишина всё плавает и плавает — коварная воровка слов. Прибирает к рукам самые нужные. О том, что девочка просто могла не выжить или не выйти из соединения. О том, что варг, которого смерть коснулась в первое же единство — вечно может нести с собой это касание.
Тишина раскидывает свои сети — между двумя взглядами варгов. Сверху вниз — пристальный, требующий вопрос: точно было так? Снизу вверх — спокойный ответ: да, уверен.
Зелень прорастает в морозных узорах. Синь мороза вплетается в зелень.
— Ясно, — наконец говорит Гриз.
«Гриз, я теперь… варг. Слышишь? Я была… вместе…»
Да, Йолла, маленькая моя.
Ты была вместе.
С тихим звоном валится на бок фиала с эликсиром.
— Ты убил, когда она была в единении?! — шипит Аманда, разворачиваясь. — Калатамаррэ, Нэйш, или ты уберешься сейчас, или твою шкуру испортит не только Мел!
Скррр-скррр, — ведет по невидимой бумаге невидимый карандаш. Всё бы зарисовал: полыхающая яростью Аманда: руки в бока, грудь выпячена, готова сыпать проклятиями нойя. Мел подобралась в кресле — как для прыжка.
Нэйш наконец бросил изучать потолочную живопись — будто пробудился. Вскинул брови, вернул усмешку, вот-вот сделает приглашающий жест…
Кажется, невидимый карандаш кого-то забыл в этой комнате.
— Все уходите, — мерно и ровно роняет в этот момент Гриз. — Нэйш, вы же с Гроски собирались в рейд? Мел — на тебе белый грифон, я подойду часа через два-три. Аманда, подмени меня пока с учениками. Да, еще. Надумаете поубивать друг друга в коридоре — сделайте милость, сотворите это тихо и помните, что оставшиеся в живых принимают на себя обязанности умерших. Я с девочкой останусь, если что — посигналю.
Мел вылетает из комнаты первой — хмуро зыркнув мокрыми глазами. Взметнув юбками, выходит Аманда. Нэйш получает на прощание привычный кивок — поговорим после. И выметается с пожатием плечами — разговаривать не о чем, сколько было разговоров после… «устранений без приказа»?
Скр-скр, — будто чересчур надоедливый сверчок. Скр-скр…
— Ким. Хочешь, пока можешь остаться. Только вылезай уже оттуда, вир тебя побери.
Новичок слишком хорошо умеет сливаться с мебелью — вот и зажался в угол, между шкафом и подоконником. Вплавился в стену — и не видно почти: так, клок русых волос да пятак механической свинки — та все перебирает и перебирает ногами, скрипит — уже привычным звуком…
— Ну… — едкая горечь — в горле. — Добро пожаловать в питомник, и если тебе Шеннет говорил, что тут все очень радужно… помнишь мои рассказы? Вот тебе подтверждение.
Ким… Зинич, так его на самом деле зовут… движется мягко и осторожно. Смотрит на девочку на кровати. Дыхание у него выровнялось, на лице — вечное «все беды этого мира из-за меня».
Гриз поднимается к столу с основными снадобьями. На полстакана воды — десять капель «Легкого дыхания», десять — «Руки Целительницы», пять — «Корней земли».
— Держи. Аманда, видно, забыла — тревожилась из-за Йоллы… сильно ушибся?
Мотает головой, прижимает к себе свою механическую свинюшку, округляет губы: «Он же… из-за меня».
— Садись, — машет Гриз, — зелье выпей. И перестань. С бывшими бойцовыми сложно всегда. Наверное, Йолла тебе уже рассказывала насчет того, как мы с ними обычно тут работаем. А что у нас иногда получается — говорила?
— Иногда животное возвращается в дикую природу, — тоном ученика на экзамене отвечает Ким — ровно, тихо. — Иногда — ничего не выходит, тогда приходится держать в неволе… Иногда оно… исправляется. Но вернуться уже не может, потому что слишком доверяет людям.
— А иногда выбирает себе хозяина, и это бывает страшнее всего. Бойцовые… всю жизнь замкнутые в клетки, видевшие только убийства… не привыкли выражать любовь. Даже если их научить подставлять брюхо или приносить палку… им будет казаться мало, потому что она становится сущностью их мира. И им нужно непременно показать — до чего она велика. Поэтому то, что они могут творить в таком состоянии…
«Вместе, — шепнула она, и глаза ее проросли зеленью, и Морион тыкался в ладонь носом — как в алтарь своего божества, потому что это вот всё — его, и питомник тоже его, и дом, и эти женщины, которых теперь надо сторожить…»
— Запереть, — голос у Кима приглушенный, тяжелый. — Можно же запереть…
— Можно. Только вот не выход.
В памяти — Мел. Во весь рост: шрам на виске, огонь в глазах: «Опасность?! Опасность — чертов Синеглазка, норовит всем мозги спалить. Морион — лапочка. С полуслова понимает. Запирать не дам!»
— Запирать — почти всегда не выход. Временная мера, которая может навредить. Клетка ломает. А того, кто как Морион — выбрал своё… ломает куда страшнее. Такие умирают или остаются калеками — от невозможности высказать любовь.
Секунда — кажется, что он посмотрит пристально в глаза и поинтересуется: так что ломает сильнее, клетка или эта самая любовь? Но Ким говорит только:
— Вы же держите их в клетках.