Мел бы, наверное, обрадовалась такой характеристике.
— Да вот пришлось обратиться, чтобы найти вас, господин Варрант, — заговорил я, разводя руками. — Слушайте, ну и задачку вы мне задали тем, что съехали с места. Неделю доискаться не могу, а дело-то верное, думаю, тяжбу мы в вашу сторону легко обустроим.
Позади меня раздалась пара-тройка изумленных хрюков — а потом ученички настороженно притихли.
— Я, знаете ли, стряпчий, — прибавил я небрежно. — Сирилл Кру. Не из этих, знаете ли, дурацких поборников закона, а такой, который работает на своих клиентов. Так вот, я вам говорю — ваше дельце верное, господин Варрант, и я готов за него взяться — ну, а уж расплатитесь вы со мной, когда Лейды пойдут по миру с сумами, хе-хе. Думаю, на них и исподнего-то не останется, если обтяпать тяжбу как следует.
Новая шкура поднялась, облегла, приникла к коже. Шкурка стряпчего — легкая, шуршит, пахнет бумагой; к губам прилипла нагловато-самоуверенная ухмылочка человека, который умеет обтяпать что угодно. Я болтал вовсю, жалел, что ко мне не обратились раньше, я давал шанс, шанс, шанс — остаться жить, не губить людей, не мстить, вернее, отомстить только проклятым Лейдам, пустить их по миру, насладиться в полной мере…
Кажется, у младшего от всей этой болтовни перестали стекленеть глаза, старший, вроде, тоже заколебался — хорошо, может, он уговорит парня ножичек опустить, а тогда уже мне бы только подойти поближе, один удар…
— Контракта, правда, у меня нет, но ребятушки составят, — я кивнул через плечо, нужно же было как-то объяснить ученичков за спиной. — Ну, вы, я вам скажу, забрались, я-то уж думал — все трактиры облазить придется, а вы вона где. Кабы не мои ребята — в жизни бы вас не отыскали бы… Но я так за то, чтобы посидеть в трактире, пропустить по стаканчику. Заодно контракт обговорим, мое вознаграждение… ну, и главное — как вам себя на суде-то вести, потому что дельце-то прекрасное, но есть над чем поразмыслить. Так что если вы никуда не торопитесь, надо бы все как следует проработать, а?
Беннет-младший моргал — дела шли вполне себе неплохо. Старший вытянул шею, пожевал губами, спросил хрипло:
— Поможешь, значит, тяжбу выиграть?
Я пожал плечами, соорудил на физиономии соответствующее выражение: «И не такое, мол, обделывали».
И почти поверил, что мне все-таки удалось — без крови, без жертв.
Поэтому когда старый хрен взвизгнул: «Давай, мелкий!» — я даже не особенно понял, о чем это он.
Так, смотрел, как пальцы парня коротко и резко сжимаются на лезвии, как он делает взмах — я все равно не успел бы предупредить этот взмах, я успел подойти к ним, но не настолько близко…
Я видел, как весна в том месте, где стояли эти двое, процветает алым.
И стоял, и думал — в чем я ошибся и где недоиграл. Или, может, ученички за спиной все-таки так и не смогли сделать вид, что всё так и нужно. Или папашка-Варрант слишком уж отчаялся — он скалил зубы, хохотал и орал: «Что, взял? Взял меня, да?»
Наверное, уже по моему лицу понял, что я понимаю смысл их действий. И сделал нужные выводы.
Всегда считал, что всё зло в мире — от образования.
Недолговечная шкурка стряпчего опала в прах, я повернулся к разинувшим рты варгам.
— Ну, а теперь ваш выход, ребята. Дышим спокойно. Еще один урок, а? Когда они появятся, вам нужно будет их отвернуть назад к пещерам. Хотя бы просто успокоить. Ну, а если не получится — тогда уж сделать так, чтобы в разные стороны разбежались.
Варжата — все трое — смотрели на меня широко распахнутыми глазами, в которых близко не было спокойствия.
Кажется, до них начинало доходить — и моя невозмутимость никого не обманывала.
— Гроски, он… варг на крови? — пробормотал Тибарт, с которого как-то слетела самоуверенность.
— Кто разбежались? — шепнула Дайна побелевшими губами.
Эв не спросил ничего. Наверное, он тоже чувствовал, как вздрагивает под ногами земля.
«Средний вес — шестьдесят пудов», — всплыла в уме строчка из дневника Арделл, очень вовремя.
Вечная спутница там, внутри вздыбила шерсть на загривке, оскалила зубы — приготовилась отыгрывать варианты. Я метнулся вперёд, одновременно вышвыривая руку с одним из двух метательных ножей, которые скрывались в рукавах.
Целясь мальчишке в беззащитный затылок.
Вариант первый, лучший: чтобы убрать контроль — нужно устранить варга, который держит контроль.
Нож ударился о воздушную преграду: Варрант-старший страховал сынишку своей магией, Дар Ветра, мощный и развитой, ну да, он же в Академии учился, не где-нибудь…
Может, я мог бы еще подбежать, попробовать Даром Холода… нет, слишком далеко, а мне нужно стоять рядом с варгами… Всё равно бы мне — не успеть.
Рокотнуло в воздухе — будто собралась вдруг весенняя гроза. Только вот это была не гроза, это их вышвырнуло из-за холма, где они мирно спали в пещерах. Сперва вожак — белый, в серых полосах, старый, грива серебрится — а потом и остальные подоспели: двое здоровых самцов, потом самки — небольшие и гибкие… четыре… шесть?
До них было больше сотни шагов, а они уже казались громадинами, от одного вида которых начинается колотье в боку. Сбежались коты — огромные, плотно сбитые — поохотиться на мышек. И вот сначала неслись, а теперь затормозили всей стаей, принюхиваются, удивлены, потому что от запаха крови ничтожной мышки начинает кружиться голова, как будто липнут невидимые нити, нити, нити, которые говорят — куда идти, что делать…
Носы морщатся, топорщатся загривки у самок, развеваются гривы у самцов. Зелёные, близко посаженные глаза, еще не затуманены, потому обшаривают окрестности тропы: что там еще за четыре мышки?
Три мышки. Одна — крыса.
Вариант второй, подлый: контроль можно сбить, если в деле участвует несколько варгов крови.
Крыса провалилась куда-то в желудок, извивалась и корчилась там, когда я метнулся назад, к ученикам, шепнул Тибарту первому: «Сосредоточься!» — схватил его за ладонь и щедро полоснул по ней ножом — вторым, из второго рукава. Парень только глянул удивлёнными глазами, даже дёрнуться не успел. А Дайна взвизгнула, когда увидела, что я делаю, только увидела с опозданием: я уже успел развернуться, схватить девочку за плечо и провести кровавую линию по ее ладони.
— Уведите их от Ярмарки. Слышите? Отверните от Ярмарки!
— Ты чего? — с непониманием спросил Эв. Он загляделся на альфинов — смотрел без малейшего страха, с удивлением и восхищением. Хорошо, может, это даст парню шанс.
Я сделал последний шаг, нудный и тяжелый. Сказал:
— Ничего, — потом еще: — Останови их. Просто останови.
И полоснул в третий раз, задавливая, выжигая, вымораживая внутри осознание собственной подлости. Потому что загнанные в угол крысы не думают — на кого броситься и кого подставить вместо себя, дети — самая малая цена, и я только что заплатил ее, а теперь нужно сделать так, чтобы она не пропала даром.
Кровь из трех разрезанных ладоней разбрызгивалась по весенней травке, летела по ветру — и вот уже альфины задёргались, хвосты заходили ходуном, вожак, который уже было направился кратчайшим путём в сторону Ярмарки — вздрогнул и вернулся, затряс головой…
А Варрант-младший закричал. Хватался за свою разрезанную руку и кричал — очень слабо, угасающим криком, цеплялся за воздух, будто ловил в нем невидимые нити, будто что-то рвалось вместе с ним, что нельзя скрепить и сцепить обратно — и это причиняло невыносимую боль.
Старший заметался вокруг сына, начал хватать его за плечи. Выкрикивал что-то — вроде бы, даже в мою сторону. «Ты что сделал? Что сделал, а?!»
Потом на него обрушилась туша вожака, смяла, будто фигурку из сырой глины, замесила как тесто. Вопль полоснул по ушам, слился с криком сына, с победоносным рёвом альфинов.
Контроля нет, — понял я. Чужая кровь сшибла младшему контроль, Ярмарка вне опасности, но мои варги…
Тибарт упал в ту же секунду, рядом со мной, без единого звука.
Мои варги не могут их удержать.
У Эва закатились глаза почти тут же. Он осел рядом с Тибартом, на лице — недоумение пополам с испугом, глаза так и уставились на окровавленную ладонь.
Дайна простояла еще миг, может — два — с закушенными губами, невидящими глазами, рука опущена, кровь стекает по пальцам. Я хотел крикнуть еще — возвращайся, всё уже кончено — и тут она вскрикнула и упала, а рядом с нами поднялся вихрь.
Взревел десяток ураганов. Вырвались сотни демонов.
Второй исход. Если пролить кровь варга и не перехватить контроль над животными — их охватывает неудержимое бешенство. Неостановимое желание рушить и убивать.
Альфины больше не рычали — они ревели, визжали, бросались на землю, раздирая ее, колошматили друг друга, в щепки разносили деревья поменьше, отшвыривали камни, перемалывали всё, что попадалось под лапы и клыки. С клыков брызгала пена, в воздухе повис запах крови, скрежет, гомон встревоженных птиц — и всё это я увидел меньше, чем за секунду, потому что потом ушел в прыжке за единственное крупное дерево — за древнюю иву — распластался брюхом у корней так, чтобы ствол закрывал меня.
В глазах мельтешило алое, зеленое, желтые клыки, бешеные глаза. Внутри было пусто — даже крыса сбежала. Было только одно осознание, ясное, четкое: если их сейчас не унять — они все еще могут броситься вниз, на Ярмарку, а тогда…
Третий вариант. Если пролита кровь варгов — животное или животных может контролировать любой маг, у которого хватит на это воли.
Нет времени думать, хватает у меня там чего или нет. Я зажмурился и шагнул — так шагают, когда в детстве учатся призывать свой Дар и контролировать Печать… Только теперь я взывал не к Печати.
К крови.
Кровь, кровь, кровь, алые нити дрожат и путают, связали, больно, растерзать, убить, кровь пахнет приказом, что они хотят, кто хочет, нет, нет, связан, нет, связана, связаны, больно, больно, кровь нужно убрать, вцепиться, растерзать, убить…
Они обрушились одновременно — подмяли тушами: громоздкие, безразмерные, душащие, опутанные алыми нитями, уходящими в никуда и заставляющими выть, визжать, терзать, желать крови. Нити тянулись за ними, сплетались, и я пытался неуклюже подхватить их концы, потому что знал: нужно схватить, сдержать… кого, что, зачем?
Мысли, чувства, жажда крови — накатывали волнами, топили и били, я захлебывался и пропадал, и пытался цепляться за алые нити крови — чтобы крикнуть этим тварям: «Стойте, все уже кончилось!»
Где я, что это, мамочки, нити хлещут и жгут, жгут, их нужно сбросить, а кровь пахнет, отец, кажется, мёртв, как больно, страшно, я тону, впиться убить, разорвать…
Нас утаскивало вместе — меня и детей — в омут, в бездну ярости, топило и захлёстывало волнами исступления, желанием терзать, животным остервенением, и я всё меньше слышу крики, и я уже почти не помню — кто я и зачем пытаюсь еще кого-то удержать, я только знаю, что накатывают алые волны, и вокруг кровь…
Кровь, кровь, сводит с ума, алая пелена перед глазами, убить, выпустить всю кровь, теплую кровь, которая там, вдалеке, пахнет, пульсирует, много крови, нужно ее пролить, пролить, перебить этот страшный запах, нужно крови, тех, которые вдалеке, скорее туда, пролить, пролить…
Крик в горле, крик в ушах, кровь, кровь повсюду, я корчусь на земле, а на меня накатывает это — необъятное, рвущееся, я пытаюсь удержать, но я не могу, не могу, не могу больше, потому что я перестаю быть, я не знаю — где я, что я, я — осколок меня, затертый между чужими, бьющимися в агонии сознаниями, изгрызенный клыками бешенства, тонущий в этой жажде крови, я не могу, не могу, не могу…