— Цену?
Голос Рихарда — или того существа, которое сейчас стояло на полянке — упал на землю нежнее утреннего ветерка.
Вдруг показалось — нет халата, взъерошенных волос, есть — белый саван, укрывающий смерть. И неуклонно растущие, переливающиеся безумием, звенящие нити ледяной паутины — тронь — и лишишься рассудка, станешь послушной марионеткой, утонешь в шепоте:
— Знаете, господин Морт… Цена — вечный вопрос варга. Готов ли ты чувствовать чужую боль? Взять чужую смерть? Готов ты заплатить этим за Дар, который тебе почему-то дали? Готов ты платить не только за себя — но и за других? Знаете, чем платит за себя и других настоящий варг? Всем. И вы верно поняли, что варг пойдет на все — лишь бы все остались невредимы, лишь бы не множить боль. О варгах вы поняли верно. Вы только ошиблись насчет меня. Из убийцы не сделаешь варга, а если вдруг сделаешь, то всегда остается небольшой риск…
— Вы пытаетесь меня запугать, господин Нэйш? — поинтересовался Снотворец. Его наконец проняло. — О чем вы говорите, скажите на милость?
— Тенны не поют на рассвете, придурок, — буркнула Мел. — И игольчатники на рассвете не воют.
Снотворец открыл рот, чтобы отдать какую-то команду, посмотрел наконец в глаза Нэйша и остался с открытым.
Папаня потом говорил, что однажды видел у Нэйша такую ухмылочку. Когда тот смотрел на мучительную смерть Вейгордского Душителя — своего бывшего друга.
— Ваш Следопыт был первым, — голос ложился мягкими, морозящими петлями, душил. — Вы знаете, с какой скоростью алапард может прыгнуть с дерева? Мальчик даже не успел услышать. Ваши лучники… одиннадцать, да? С ними было быстро. С вами — о, с вами все будет гораздо медленнее, мы же не спешим? Знаете, я не против, если кто-нибудь из ваших людей попытается уйти живым — им только нужно начинать бежать прямо сейчас. Потом будет поздно.
Кажись, тот парнишка, который все совал мне под подбородок ножичек, засомневался. От папочки оба охранника так вообще отступили — заоглядывались на кусты, которые, кажется, пошевеливались.
— Господин Нэйш, не делайте глупостей, — в голосе Снотворца прорвались визгливые нотки. — Ваши люди умрут, если только вы…
— И какую цену они готовы за это заплатить? — с жутким смешочком осведомился на это Нэйш. — Готовы заплатить всем, как варги? У них одна попытка, у ваших людей. Убить — или попытаться выжить. В конце концов, сейчас смерть смотрит каждому из них в затылок.
Из кустов тихо, вкрадчиво рыкнуло, подтверждая: смотрит.
Подчиняясь приказам другой смерти — бесстрастной и голубоглазой смерти — той, от улыбки которой хочется зажмуриться и кричать.
Тенны умолкли, будто подчиняясь невидимому приказу.
Умолкло все.
— Мы можем договориться, — прохрипел Морт Снотворец, который так и не мог оторваться от этих глаз — своего приговора. — Мы же можем договориться?!
— Мы договоримся, — пообещал Рихард с придыханием. — С другими. Ты, кажется, хотел крови варга? Забирай.
Он рывком вынул правую руку из кармана, и рассветное солнце полыхнуло на окровавленной ладони. Вспоротой глубоким порезом.
Рассветная жидкость собралась в горсти, потекла сквозь пальцы, украсила траву россыпью драгоценных ягод.
Я любовалась на это меньше секунды. Потом Десми рявкнул: «Вниз!» — и резко подсек мне ноги, и совершенно зря это сделал…
Потому что сзади обрушилось что-то тяжелое, урчащее — только не на меня, а на спины тех ребят, которые стояли позади нас с Десми. И вряд ли мне что-то там угрожало — потому что как только парни услышали треск веток сзади, они поступили согласно инстинктам: повернулись навстречу опасности… Поздно.
Алапарды — самое быстрое существо в Кайетте. И почти неслышное.
Я услышала хруст костей и жутко неприятные звуки — будто сзади замесили тесто.
Веревки я рассекла одной вспышкой огня, потом помогла Десми подняться, потом вцепилась в женишка и рванула по направлению к мелким варжатам. Не потому, что в этой свалке им грозила опасность — удар был нанесен сразу со всех сторон, и теперь их охранников доедала виверра. Просто я откуда-то знала, что случится дальше, и в мозгах у меня прыгало развеселое правило: если не держать контроль на крови, животные взбесятся… начнут убивать… и все равно никогда не тронут варга.
Группа наших варжат была островком в том море смертей, которое кипело вокруг, так что к ребятам мы кинулись все сразу: и папаня, и Аманда, и Мел…
Все, кроме наемников Гильдии, которые пытались отбиваться от наших питомцев. Тех, кто пришел из открытой части заповедника, привлеченный запахом крови варга. И покорный воле варга-на-крови.
Сложно было рассмотреть что-то, пока мы неслись к ребятам — и уже потом, когда мы с размаху влетели в их гущу, обхватили руками и заорали: «Стоять, не разбегаться, вас они не тронут!» — потом мы увидели…
Тела. Обожженные, горящие, изорванные — будто тряпичные куколки. Две виверрны хлещут хвостами, поливают огнем. Группа наемников — четверо — пытается отбиться от развеселых бескрылых гарпий, те носятся вокруг с пронзительным «Урлюлюлюлю». И мягко шныряют медовые молнии, алапарды, идеальные убийцы — унося жизни одним касанием лапы.
Кто-то пытается влезть на дерево, кто-то достал меч и приготовился отбиваться — как, если опасность всюду?! Один пытается пробиться к нам, но напарывается на хвост гарпии, и его отшвыривает в кусты… Хрипы, крики: «Койт, назад! Назад!!», рычание… и много-много алой, рассветной жидкости заливает поляну — волнами, и вдалеке несутся две фигуры — бегущий наемник и стремительная ртутная капля — бескрылая гарпия…
И посреди этого — нет, над этим — две фигуры. Трясущаяся жертва — и ледяной вихрь во плоти, слиток рассветной жидкости сияет в поднятой пригоршне, и капли падают на траву, и улыбка смерти полна предвкушения. — Давайте же, господин Морт. Попробуйте их контролировать, крови варга у нас теперь в достатке, да? О, я должен благодарить вас за ту историю с единорогами. За то, что я понял, чем готов платить. И какой путь легче. Ну же, смелее, вон тот, кажется, нацелился на вас. Если вы его не остановите… вы же не хотите повторить участь своих людей? Наверное, он не хотел. Потому что закрыл глаза и… что там, попытался контролировать подползающего алапарда на крови варга? На той крови, которая искрится в пригоршне под восходящим солнцем? А потом закричал, извиваясь, будто его сжигали изнутри. Или будто его пожирал этот вкрадчивый шепот: — Вот видите, господин Морт. Контролировать животных, даже с кровью варга, дано не каждому. Обращать в марионетки. Безумие так близко, правда? Тончайшая грань, по которой ступаешь, между экстазом и агонией… кажется, вы испытываете не экстаз, господин Морт… Господин Морт уже не слышал. Замер, глядя остекленевшими, полными ужаса глазами. Не дыша. И все вдруг кончилось. Алапард, который полз к Морту, встряхнул головой и презрительно глянул на дохлую добычу. Потом грациозно прыгнул в кусты. Виверры закончили свою кровавую пляску, подозрительно покосились на нас — и, хрипя, принялись валяться на телах. Только бескрылые гарпии за кустами где-то так и гоняли своих жертв. Первой, кажется, Тайрэна не выдержала — младшая из учениц. Ее начало рвать — и реветь она начала одновременно. Могу себе представить — куча тел, безумные хищники и на закуску — Рихард Нэйш с садисткой улыбочкой и окровавленной ладонью. Олицетворение смерти, только вот светлые волосы еще больше растрепал ветерок, ноги босые, да и непонятно — носят ли олицетворения смерти халаты… И поправляют ли прическу неразрезанной ладонью. — Аманда. Думаю, нужно что-нибудь сделать с этим. Наша великая нойя встрепенулась и рванула смотреть — что там у шефа с рукой. Слышен был треск рвущейся ткани — видать, перетягивала чем-то — и тихие ругательства под нос: «До кости распорол, зар-раза». Нэйш, который предоставил свою ладонь Аманде, больше на них не смотрел — ни на ладонь, ни на травницу. — Мелони. Успокой животных. В другое время Мел бы выдала развесистый адрес — куда Нэйшу стоит идти со своими приказами. Теперь только буркнула: «Без тебя не догадалась» — и направилась к ближайшему алапарду, который собирался пообедать добычей. — Лайл, тебе придется позаботиться о том, чтобы… прибраться. Что касается мертвых. Что же касается живых… Может, он еще не вышел из этого своего состояния, не знаю. Но живого он отыскал безошибочно. Или, может, просто сам оставил его в живых. Алапард просто стоял и рычал над молоденьким пареньком со знаком Ветра на ладони. Тот баюкал переломанную руку и тихо взвыл, когда увидел над собой Рихарда Нэйша. — Ты вернешься в Гильдию, — сказал тот невыразительно. — К товарищам, к тем, кто послал тебя… не имеет значения, кто они. Ты опишешь, что здесь произошло. Ты скажешь, что питомник и его обитатели под моей защитой. И ты передашь им, что я убью каждого, кто хотя бы попробует навредить — неважно, животным, варгам или людям из этого питомника. Можешь передать так: любой, кто сунется сюда, заплатит всем. Паренек кивал и давился соплями, косясь на алапарда. Тот было вознамерился попробовать кого-нибудь на вкус, но Нэйш покосился в его сторону — и мне показалось, что в глазах у него мелькнула синева. Он махнул правой ладонью — свободен. И сколько-то смотрел, как паренек, оскальзываясь, несется к воротам. — И еще двух нужно снять с деревьев, — хмуро напомнил папашка, подходя. — Раненых — не знаю, сколько… что с ранеными, исключительный? Нэйш слегка пожал плечами. — Можешь добить их — Аманде, кажется, нужны органы для некрозелий… Или выходить и продать на рынке рабов — говорят, питомнику нужны деньги, Лайл? Кажется, папашка вздохнул с облегчением, когда услышал этот тон и увидел слегка приподнятые брови и обычную ухмылочку. Но так и сохранил на физиономии малость беспокойства. — Исключительный, а сколько ты вообще… — Почти сразу, — задумчиво отозвался шеф. — Они любезно дали мне возможность набросить какую-нибудь одежду. Небольшой нож в кармане халата очень пригодился. Не беспокойся — это было легко. Даже слишком… Папаша вздохнул. Хмуро поглазел на свои пушистые тапочки. И махнул рукой с надрывным стоном: — Не знаю — чему больше удивляться: тому, что ты устроил, или тому, что ты таскаешь нож в кармане халата… Что у тебя там в остальных карманах — даже представлять себе не хочу. Нэйш вскинул брови сильнее, машинально похлопал себя по карману… брезгливо осмотрел окровавленную ладонь. Неудивительно — пола насквозь кровью пропиталась, не видно только из-за цвета. Вслед за этим глава питомника с некоторым недоумением обнаружил, что стоит на траве босиком. Перед вроде как своими учениками. Которые попеременно давятся рвотой и слезами, глядя на то, что он тут устроил. — Как неудобно вышло, — проговорил Нэйш, глядя на выживших наемничков на деревьях взглядом, который явно говорил: и этих бы прикончил, как пить дать. — Думаю, мне нужно надеть что-нибудь более подходящее. И удалился, преспокойно ступая босыми ногами по крови и росе.
*
— Ух ты, — говорит Лотти. Она чуть может усидеть на своем месте. Не оставила мне ни печеньки в карманах. — Шикарно! На лице у нее детское восхищение. Будто прослушала сказочку про великого героя в сияющих доспехах. И кажись, я своим рассказом сделала только хуже: девчонка выглядит так, будто готова прямо отсюда рвануть за Нэйша замуж. — Что ты так смотришь? — это она обижается. — Был бы он у нас в деревне, когда налет… Ну, а что потом было-то? — Ну, что было… Мы с Амандой весь день отпаивали ученичков. Десми болтал с ранеными — с теми, кто мог говорить. Папаша занимался непотребным — прятал тела. В том смысле, что припряг магов Огня из егерей и вольерных, и они быстренько начали превращать трупы в пепел, а пепел закапывать в клумбочки. А к вечеру к нам пришли из этого самого Дорожного Братства. Для серьезного разговора. Вот только встретил их не папочка и не Десми… Я, конечно, не могла пройти мимо этой встречи, потому насладилась ей в подробностях. Скользкий тип из Братства — с остреньким личиком и хитренькими глазками, Стрелок по магии — сразу как-то не порадовался, когда ему навстречу поднялся из кресла Рихард. Засиял типчик очень вынужденно и поинтересовался: — Вы, наверное, господин Нэйш, глава питомника… — Да, — ответил господин Нэйш, — Я глава питомника. Мой заместитель занят, и иметь дело вы будете со мной. Пройдемте в сад, господин… мне безразлично ваше имя. Я хочу, чтобы вы увидели кое-что. Тут он приобнял помрачневшего безымянного господина за плечи и провел в сад, где мой папаша распоряжался удобрениями клумб. И продолжил: — Так уж вышло, что с утра нам нанесли визит из Гильдии. Имя Морт Снотворец что-нибудь говорит вам? Конечно, говорит. Они хотели примерно того же, что и вы. И это — то, чем я ответил. Как вам нравится мое гостеприимство? Типчик из Дорожного Братства оказался существом довольно догадливым. Он, в общем-то, сразу понял, почему вольерные, ругаясь сквозь зубы, выбирают из кучек пепла пряжки и пуговицы. И дернулся с явственным выражением на лице: «Да он же чокнутый!» — Думаю, у вас есть веские причины надеяться, что с питомником все будет просто отлично, — продолжил Нэйш все тем же светским тоном. — Потому что иначе я спрошу с вас. Я даже не буду являться к вам лично. Моих способностей вполне хватит, чтобы отыскать ваших товарищей… сколько вас, двадцать три человека? Из них двое женщин, да? Чтобы отыскать вас, где бы вы ни были. Но вы ведь хотите, чтобы с питомником было все в порядке? Бедолажка-разбойник заверил, что он очень, очень хочет, чтобы с питомником все было в порядке. И вообще, если нужны будут наемники для охраны, за небольшую сумму — только свистните. И вообще, никому не хочется ссориться с такими уважаемыми людьми. — Ну, и после этого Нэйш спихнул его к папаньке, а тот уже договорился, что эти ребята из Братства будут от нас еще и браконьеров отпугивать… — А потом-то что? — Вроде как ничего, — говорю я и вдруг чувствую, что жутко устала. Хотя когда это я уставала языком чесать, спрашивается? — А Дар к нему вернулся? Ну, к Ри? Иначе как он нас будет учить, и вообще… В голосе у Лотти столько тревоги — я обрыдаюсь сейчас. Но я только говорю: — Вроде как вернулся. Это я не хочу ей рассказывать. Хотя ничего страшного, кажется, нет в этой сценке — просто я на следующее утро обнаружила своего наставника у вольера Хоррота. Яприль, весело похрюкивая, трусил по загону за крупной репой. Репа вздумала избежать своей участи, но ясно, что ей осталось недолго. — Соскучился по последней подруге, — легким тоном сообщил мне Нэйш, не оборачиваясь. — Верность для них не свойственна… но он, кажется, сделал выбор. Подруга была уже у нового хозяина, и наш яприль отказывался верить, что ей там лучше. Мел пошла ему навстречу и с утра совершила обмен. Воссоединение двух любящих сердец — поэтично, правда? Подруга Хоррота ничего поэтичного из себя не представляла. Мелкая самка яприля, с темно-зеленым мехом, на холке вон серебрится. Смирнехонько стояла в загоне и наблюдала за гонками с репой. Похрюкивала и от души болела за Хоррота. — Что, нет лучшего способа вернуть Дар, как прикончить двадцать с лишним наемников? — бодро поинтересовалась я. Нэйш слегка пожал плечами. — Возможно, иногда просто полезно понять, что исход один. Идешь ты по трудному пути и принимаешь чужую боль. Или по легкому и утрачиваешь рассудок. В конечном счете, любому варгу приходится платить. — Чем? — Всем, — просто отозвался наставник. — В первом случае теряешь жизнь. Во втором — теряешь себя: Путь Крови, как его называли варги-отступники, действительно легче… соблазнительнее… и опаснее. И если с потерей жизни все заканчивается, то после того, как переступаешь грань безумия, остается надеяться на то, что где-то есть достаточно прочная клетка, — он усмехнулся почти мечтательно. — Или на кого-то, кто знает… — Что знает? Он так и не ответил. Зато в воздухе мелькнула серебристая цепочка, снабженная лезвием. Пришлось ловить дарт, пока он мне в лоб не воткнулся. — Уязвимые точки. Мы продолжим тренировки с сегодняшнего дня. Я заберу дарт потом — когда у тебя появится свой атархэ, и ты выработаешь свой стиль. — Боженьки… опять яприли и грифоны? — Не только яприли и грифоны, — улыбочка у него вышла довольно пугающей. — Боюсь, тебе придется узнать гораздо больше — за довольно короткий срок… — А есть, куда спешить? — осведомилась я и поболтала цепочкой от дарта. Вроде как, он тогда мне так и не ответил. Только задумчиво обводил пальцем зарубку поперек ладони: Аманда говорила — эти шрамы у варгов не сводятся… — …так он теперь будет нас обучать? Ну, Нэйш? Да? Лотти — она правда отличная девчонка. Вон, глаза горят. Она очень-очень верит, что это — история с хорошим концом. Потому я не собираюсь ей рассказывать ни об этом разговоре, ни о том, что две недели назад после очередного серьезного выезда папашка заявился в целебню и оторвал Аманду от заваривания особенно душистого чая. — Перевяжи ему ладонь, — сказал папаша и как-то безнадежно махнул рукой. — Он у себя. И больше об этом вызове ничего не рассказывал. Так что я не говорю Лотти о схемах и уязвимых точках, которые мне приходится изучать. О том, какие уроки мне дает наставничек: «Ты двигаешься слишком очевидно, и ясно, что ты целишься в шею. Нет-нет, здесь, выше…» И о том, что папочка и Аманда становятся все тревожнее и хором повторяют одно: неясно, сколько есть времени. Ничего этого я Лотти не говорю — да и сказать не успеваю. Потому что мимо нас по тропиночке плывет главный герой моего рассказа. Так что Лотти прилипает к нему глазами и начинает изо всех сил прятать страстные вздохи. Я бы всю себя куда-нибудь спрятала, только моя огненная шевелюра — жуть как выдает мое местоположение. Рихард усмехается и машет приветственно — правда, неясно, Лотти или новому устранителю группы. Ладонь у Нэйша опять перетянута белой тканью.